Поздняя весна всегда радует и глаз и душу, поскольку все вокруг уже зеленеет, насыщается самыми яркими красками, а если еще и смоется пыль легким дождиком, так вообще хочется петь. Таким было и это майское утро. Трава уже почти высохла, снова пригревало солнце.
Владимир, переживший в последние полгода много разных потрясений и изменений в своей жизни, непременно желал расслабиться и не думать сегодня ни о чем, кроме того, какой сорт кофе будет повкуснее. Обычно он не сидел на улице, но отчего-то именно сегодня он решил это исправить. Он вышел в сад, держа в руках ароматный кофе, наполнявший уже только наполовину белую фарфоровую чашку. И такая была идиллия - легкий ветерок, беседка, горячий кофе, и играющие солнечные зайчики.
Не прошло и пятнадцати минут, как эта красота была нарушена Карлом Модестовичем.
-Барон, простите, что нарушаю Ваш покой, - как обычно скользко проговорил он, стоя на крыльце. - К Вам князь Долгорукий-с, - Владимир ничего не ответил, лишь жестом указал, чтобы звали, а князь не заставил себя долго ждать.
-Доброго утра, князь, - улыбнулся он другу, когда тот подошел поближе, но вставать решительно не хотелось. - Карл Модестович! -окликнул он управляющего, - принеси-ка князю кофе. Присаживайся, - настроение было хорошее, было даже удивительно лицезреть на лице Корфа улыбку.

-Другого не держим, - улыбнулся он князю.- Что привело тебя в столь ранний час? Бессонница? Крысиный сглаз? - он рассмеялся, когда понял, что начал говорить стихами, но почему бы и нет? Пока даже Модестович не умудрился испортить с утра настроение. может быть, потому что он был занят своими интрижками, или изводил Анну, или бил крепостных, впрочем, Корфу до этого всего было, как до царской колокольни. - Ну, рассказывай, друг сердешный, - как обыкновенно говорят своим возлюбленным в романах девушки, начал Владимир, даже не пожурив его за "Володьку", хотя обычно играет роль обиженного. Как же..ведь он - Владимир Корф, а не "володька", и все же, это друг детства, ему можно было почти все. - Ты, говорят, женишься, на Орловой? - спросил он, пристально вглядываясь в лицо собеседника, чтобы увидеть первую реакцию - счастье или ненависть? Корфу нравилось разгадывать людей, их настоящие намерения и чувства..получится ли?

-Да-да, я тоже скучал, но заходить к вам в дом не рискую, увольте, - он вскинул руки, скрещивая их в жесте отказа. - Ваша маменька странно на всех влияет, и мне становится страшно в ее присутствии, - ничего против нее он не имел, пока она не задевала его лично, а этого от нее можно было ожидать в любую секунду, тем более, что сейчас Корф слишком уязвим, слишком много болевых точек, от которых он почти избавился. -  Не новости,а сплетни, - уточнил Корф, потому что это были именно сплетни. - Мог бы такую весточку и сам принести, и вообще, где мальчишник, где фанфары? - он похлопал по плечу Андрея, поставил пустую чашку на перекладину и снова пристально посмотрел на него. Было видно, что тот не всем доволен. Что не так? Не нравится княжна? Вроде, недурна собою? Чего еще для счастья надо? Увы, Андрей был схож с Мишелем тем, что они ищут какие-то сложные пути и портят сами себе жизнь. - Что не так-то? Не нравится? Любви не вызвала? - он знал, что ему стоило только задать пару вопросов, как князь сам все расскажет, не умел он быть скрытным, в отличие от самого Владимира, который, казалось, всем все говорит, но никто ничего не знает.

В том, что причиной такого расстройства из-за свадьбы была другая девушка, он даже не сомневался. Сам бы не хотел оказаться сейчас на месте Андрея, правда Корфу это не грозит, ибо он сам не был уверен, что умеет любить настолько, чтобы отказываться от выгодной свадьбы. Да-да, Владимир вполне себе мог представить, что он женится по расчету, только это будет весьма и весьма точный и грамотный расчет, а не то, что хочет сделать его мамашка. - Боже, Андрей! А чем тебе Репнина не угодила? - Корф расстроен, Корф обеспокоен, ему не нравилось, что его друг влюбился в крепостную. Что он в ней нашел? Собственно, что в голове, то и на языке, - Что ты в ней нашел? Пирожки? Дородную русскую красоту? Что? Я бы тут даже согласился с твоей матушкой. Крепостные созданы, чтобы быть крепостными, какая им любовь..впрочем, как и всем..- последнее он добавил потише, чтобы не акцентировать на этом внимания. - Брось это дело, не стоит какая-то девка того, чтобы из-за нее портить себе жизнь, - жестко? Возможно, но чего он ожидал? Что Владимир порадуется временному увлечению друга? - Ну, или бери свою крепостную с собой и люби ее и жену одновременно, - предложил он такой вариант, каким живут многие помещики.

Владимир и бровью не повел, когда Андрей чуть ли не накинулся на него с кулаками. Во-первых, он знал, что князь слишком мягок, чтобы позволить себе такое, во-вторых, да и не нужно было никаких "во-вторых", главное было знать характер друга. Он молча отпустил его прогуляться до другого конца сада, дал ему возможность, так сказать, успокоиться, остыть, и только потом двинулся за ним.
-Ну, вот, с похищение - это уже хоть какой-то план действий, - во многом Андрей был прав - Корф не умел любить, Корф никогда не любил, а глядя на своих друзей, даже рад был этому, что его голова еще принадлежало всецело только ему, а не была забита какой-то профурсеткой. Нельзя сказать, что он его совсем не понимал: Андрею нужна была эта самая Таня, это было его желание, его цель, сравнима с достижением какого-то чина или победы в сражении. Разве что, Владимир искренне надеялся, что это не очередное "я хочу", а все-таки осознанное "мне надо". Порой люди останавливаются только на формулировке своего желания и дальше не собираются никуда идти. Андрей же приятно удивил, сказав, что собирается бороться. Красть, конечно, ему было и не надо, крепостная принадлежала семье, и он был волен делать все, что угодно. - Ежели ты, мой дорогой друг, - подошел к нему Владимир и встал сзади, закинув руки на спину. - Посмеешь похитить свою Татьяну, то будешь лишен всего - чина, службы, семьи, вы будете скитаться по стране, станете юродивыми, или попадете в крепостничество к кому-то еще, это в лучшем случае, если вас не ограбят и не убьют на дороге. О такой ли жизни ты мечтаешь для Татьяны? - о, да! Самым страшным для влюбленного человека, как уже успел за свои недолгие года понять Владимир, было горе любимого, именно на это нужно апеллировать, когда пытаешься наставить человека на путь истинный, вразумить или заставить включить голову, хоть на минуту.

-Жаль,  а я уж надеялся на поездку с погоней, - усмехнулся Владимир, но это всего лишь был сарказм, так любимый им. На самом же деле он был рад, что его друг еще не совсем выжил из ума, впрочем его дальнейшие слова начали давать повод усомниться в другом - в истинной доброте, о которой так все говорят. Корфа все считают злым, эгоистом и сволочью, непременно, так и было, но он хотя бы это не скрывал за маской доброго и очаровательного молодого человека, как это сейчас, казалось, делал Андрей. - Орлова..хм..а с чего вдруг она согласилась-то? Ей в свои годы нечего терять? У нее нет возлюбленного? а тебе, видимо, нет дела до ее чувств, до того, что она будет несчастна с тем, кого не любит..а вдруг она потом кого-то полюбит? Что ты с этим будешь делать? - мозг Корфа работал очень быстро, когда касался других людей, он мог трезво рассуждать и проигрывать некоторые моменты вперед, предугадывая, что же случится далее, жаль, что эта способность не работает, когда дело касается его самого. - Или может она тебя любит, а потому согласилась? - он повернулся к Андрею, чтобы снова заглянуть в глаза и прочесть реакцию на столь неожиданный вопрос, который пришел в голову Владимиру так же неожиданно. - Вдруг она тайно в тебя влюблена и жаждет стать твоей женой, и будет всячески тебе мешать..я, кстати, так и не понял, ты что с Татьяной будешь делать, когда женишься на Орловой?

-О, Боже мой! Как ты наивен! - вскрикнул барон. -[b] Нет, прости, не наивен, а даже глуп! [/b]- Владимир упал лицом в ладони на несколько секунд. - Как же так можно?! Я решительно не понимаю, как ты можешь так доверять человеку? Как?- он начал ходить взад и вперед, нервно покусывая губу. От былого настроения не осталось и следа, потому что теперь он всецело был погружен в проблему друга. Что что, а дружбу он ценил, и  это, едва ли, ни единственная его слабость. - Андрей, так нельзя - слепо довериться девушке, которая по каким-то там причинам решила выйти за тебя замуж, да еще и выкупить крепостную, которую ты любишь, м? Просто так? От доброго сердца? Так не бывает, поверь, бесплатный сыр только в мышеловке! - он взял его за плечи и посмотрел ему в глаза. - Тебе надо все у нее узнать, ты должен ее убедить в том, что если вы хотите общее дело, то вам надо знать друг о друге все. Она знает твою тайну, так пусть раскроет и свою, или можешь говорит о том, что муж и жена должны друг другу доверять..ну или не знаю..нет, я все- таки против этой авантюры..дальше-то что? Женишься? А твоя Татьяна? Выкупить ее не дают, нет вариантов, нет.

-Быть знакомым с человеком - не значит знать его...-как-то очень грустно произнес Владимир, но вряд ли Андрей это услышал, а может все-таки что-то и дошло до его слуха сквозь крики. Нервозность - первый признак бессонницы. Он подождал, пока друг устало опустился в кресло, сам же Владимир не собирался садиться, а лишь встал напротив, откинувшись на перила беседки. Он молчал с минуту, будто обдумывал что-то или снова давал возможность Андрею подумать, хотя это было лишним, слишком много думать вредно. Хотелось ему сказать, что он дурак и пора уже забыть о существовании какого-то мистического чувства под названием "любовь", но разве ж он поверит?-Ну, об усталости говорить рано, что ж Вы, князь, в самом начале войны, да после первого же сражения устаете, непорядооок, - протянул он, намеренно обращаясь к нему на "Вы", чтобы добавить военного колорита, между тем даже слегка улыбнулся, однако эта улыбка быстро покинула его лицо, вернув привычное серьезное выражение. - Надо думать, причем очень быстро, как забрать Татьяну у твоей маменьки. Я бы мог, конечно, выкупить ее под предлогом того, что стоит держать ее подальше от всех Долгоруких, потом передарить ее вам с Надеждой, но...что потом? Ты напишешь ей вольную? А дальше? Ты же все равно будешь связан узами брака с Орловой,  а жить безбрачно ты с Татьяной не сможешь, ты же этого не допустишь...- и вот даже Корф зашел в тупик, никак не имея мыслей о сложившейся ситуации.

Эмоции. Нервы. Как ни странно и ужасно это ни прозвучит, а Владимир любил, когда вокруг него скапливается сгусток этой энергии и будто бы молнии летают вокруг. Как жаль, что так может быть только, когда плохо,а когда хорошо, скучно.
-Ну, что ж ты меня так разочаровываешь, - с тоской в голосе произнес он. - Разве ты такой? Такой, что может отступиться? Я знаю, что ты мягкий человек, Андрей, - в голосе не было ни тени сарказма, ни доли иронии, он говорил мягко, плавно, размеренно, словно сочувствуя, - но быть может, жизнь дает тебе это испытание, чтобы ты стал жестче, крепче...знаешь, - он сел практически на деревянный пол беседки и оперся спиной на узорчатые перила. - У каждого человека свое счастье, кому-то надо денег, кому-то власти, кому-то всеобщего признания, а тебе вот любви и семьи, но каждый, слышишь, каждый должен бороться за свое счастье, это не манна небесная, которая так легко падает, словно дождь из зефира, а мы не маленькие дети, чтобы думать, что это все нам. Неужели ты не можешь хоть раз в жизни, ради себя, Татьяны, ради ваших будущих детей пойти против матери, в конце концов она всего лишь женщина, со своими слабостями, со своими грехами. Либо ты делаешь открыто и воюешь, при том, кстати, - в этот момент он сделал характерный жест указательным пальцем, чтобы обратить внимание князя, - если ты женишься на Татьяне, то она станет дворянкой, и что твоя мамочка сможет сделать? м? ну, так вот, а есть вариант другой, в духе твоей маменьки, как говорится - борись с бесом его же методами, можно уличить ее в чем-то, вряд ли она у вас чиста, как ангел, но тебе этот способ не понравится, ты же у нас благородный, - усмехнулся Владимир, но и эта усмешка была какой-то доброй, дружественной, без упрека.

Он проводил взглядом своего друга и вытянул ноги. Да, и пусть ему в спину дует через щели, какая к черту разница. Жаль было только подпорченного настроения. Не то что бы он злился за это на Андрея, но и не мог так просто не думать о нем и его проблемах. Друзья, бывало, изольют душу ему, а он им ответит резко, обидит как-то, а они в ответ пойдут и сделают наоборот. Только Владимир один понимал, что им этого и надо, что он ради своих друзей готов быть чертом лысым, лишь бы их расшевелить, лишь бы заставить что-то делать, а не жевать платок, как кисейная барышня. Кто-то ведь должен их толкать, пинать, да хоть бы и бить, иначе не бывать их поступкам.
Нет, он не осуждал Андрея за любовь к Татьяне, крестьянки - они же такие глупые девушки, ими легко помыкать, так князь должен об этом думать прежде, чем что-либо предпринимать и влюблять в себя ее, если, конечно, он не изверг, а он же не изверг.
Корф посидел еще минут двадцать, пока солнце не сменило свое положение, а тень не накрыла его с головой, стало прохладнее. Оставив свою чашку в беседке, он ушел в дом, к рутинным делам, попутно обругав кого-о и за что-то, сам уже не помнит.