Серая кобылка в один дух домчала Корфа с мальчишкой сидящим перед ним на холке лошади до трактира Дарьи Хворост. Владимир безжалостно гнал ее вперед - при том что всегда бережно относился к лошадям, но сейчас он не мог думать ни о чем кроме слов на окровавленной бумаге. "Я жива. Помоги мне". Жива ли? Или это Константин заманивает меня миражом? Если так то пусть пеняет на себя.
У трактира он ссадил пацана с лошади, удерживая за шкирку чтобы не вздумал сбежать, соскочил сам и крепко удерживая его за плечо подтолкнул к дверям. Его трясло - от волнения и от холода, но он не чувствовал почти ничего из-за овладевшего им почти безумного возбуждения.
- Веди. Показывай в какой комнате живет барыня. А вздумаешь пикнуть - пеняй на себя. Понял?

- Никого. - Владимир с тихим бешенством толкнул пацана внутрь комнаты и захлопнул дверь. - В игры со мной играть вздумал? Али испарилась твоя барыня?
Тем не менее мальчонка выглядел сейчас таким перепуганным, что вытрясти из него ничего бОльшего он уже не надеялся. Не поднимать же в самом деле руку на ребенка. Прислонившись спиной к двери и не глядя на паренька он обводил глазами комнату. Так... а ведь тут недавно кто-то был. Комнату явно еще не прибрали. Постель смята и перекручена, на полу у стола какая-то веревка. Стул отодвинут от стола боком.
Так.... успокойся. То что тут никого нет сейчас это не значит что и не было. Константин может и одержимый но не дурак. Он не стал бы посылать тебе такую приманку и спокойно сидеть дожидаясь тебя. Не тот это человек чтобы искать открытого столкновения. Стало быть сбежал. Значит надо выяснить - куда именно. Если этот.....Корф задохнулся от гнева - хоть пальцем тронул Дашу - жива ли она или мертва - то прежде чем сводить счеты с жизнью надо найти его и отомстить. Тем более раз уж он сам так любезно о себе напомнил.
Он отлип от двери и медленно прошелся по комнате рассматривая все на чем только мог остановиться взгляд. Кровать привлекла взгляд прежде всего, поневоле напомнив ему то утро когда он узнал о произошедшем между Натали и Александром. Он внимательно рассматривал сбитую и смятую простыню, разбросанные подушки и вздрогнул заметив то тут то там несколько длинных вьющихся темных волосков
Господи.... Стоп. Успокойся. Мало ли темноволосых женщин на свете. А если она? Да еще когда постель в таком виде? Господи, что он с ней сделал...
Стоп! Ты не уверен что это была именно она, не паникуй раньше времени.
Да уж такое проще сказать чем сделать. Внутри него волной поднималась ярость помноженная на все возрастающий страх. Оглянувшись на стол он увидел там нечто такое что заставило его порывисто шагнуть к нему и склониться над столешницей. Пальцы бережно и осторожно подняли длинный каштановый локон.
Господи... это ее волосы! Он так часто пропускал эти пряди между пальцев что просто не мог ошибиться! На столешнице темнели брызги похожие на кровавые и наклонившись чтобы поднять свесившуюся со стула веревку он увидел и женскую шпильку.
Так. Локон, веревка, шпилька. Он все никак не мог заставить себя выпустить вьющуюся прядь, не мог заставить себя взглянуть на все трезвыми глазами. Шпилька была покрыта засохшей кровью. Ее кровью!? Так вот что за брызги на столе. Наверное здесь она и писала записку. И эта же кровь и была на записке.
Владимир чувствовал что у него подгибаются ноги. Он не глядя сделал несколько шагов назад и опустился на край кровати разложив рядом свои трофеи.

- Зови... - не поднимая головы отозвался Корф. Почти физическое усилие пришлось приложить чтобы выпустить наконец локон из пальцев и взять веревку. Конец до сих пор смят - словно был привязан к чему-то. Он поднес веревку ближе к глазам и содрогнулся увидев и на ней следы крови.
Боже....... руки затряслись так что веревка упала ему на колени и Корф вскочил словно бы это была змея.
Господи..  я сойду с ума! Стоп стоп стоп надо успокоиться. Он стиснул голову руками и заходил взад-вперед по комнате силясь загнать подальше все более и более нарастающую ярость - она туманила ум и мешала соображать, а сейчас ему как никогда была нужна ясная голова. Тут была женщина. Эта женщина написала записку. Ну почему, почему я не знаю ее почерка и не могу с уверенностью сказать она ли написала записку! Почерк несомненно женский но ее ли? Или какая-то другая женщина помогает этому сумасброду устроить для меня мираж? Темноволосая женщина которая....- он едва не сломал зубы стиснув их -провела достаточно долгое время в этой кровати. Или же не в меру страстную ночь.
-Ооооо нет!!!! - он в ярости ударил кулаком в стену, в кровь расшибая костяшки пальцев - Прекрати! Веревка хранит отпечатки крови и запах у нее специфический..  Если и провела она здесь какое-то время то явно не по своей воле.  Он помнил этот сладковато-гнилостный запах. Они с Репниным провели достаточно долгое время в Петропавловской со связанными руками. Когда перед расстрелом веревки развязали на запястьях остались глубокие раны - веревки содрали кожу до крови. И запах был такой же.  И кровь на шпильке и на записке. Просто ли так он ее мучил ради удовольствия? Или только ради того чтобы окровавить записку чтобы она была повнушительнее своего краткого содержания. Да скорее всего и то и другое. Владимир вспомнил безумные глаза одержимого и содрогнулся. Боже... что если она действительно жива и в его руках?  Что он с ней делает? Что еще может сделать?! 
Он схватил локон, сунул его в карман и кинулся к двери

Владимир лишь взмахом руки дал знать мальчонке что он свободен и внимательно поглядел на женщину.
- Акулька значит. Скажи-ка милая что за барин с барыней здесь жили? Да куда уехали? Хотя нет, погоди.... - он извлек из кармана подаренный Волконским портрет и показал ей. - Не эта ли барыня часом?

- Супруга? - зло процедил Владимир сквозь зубы, отбирая портрет, и едва удерживаясь чтобы не встряхнуть эту болтунью - О да. Так что же просил мне передать мой любимый братец? Не тяни, милая. Видишь - душа не на месте, беспокоюсь что не застал кровиночку родимую

- Ай да спасибо. - Глаза Корфа полыхнули. У жены дом в Петербурге. Дом князя Ливен. Он не знал - где это, а Петербург город большой, но не все ли равно? Первый попавшийся патруль жандармерии укажет дорогу - дома аристократов они знают назубок. И хотя возвращаться в столицу ему было запрещено - он даже не вспомнил о предупреждении Императора. И ни на секунду не задерживаясь в комнате он вылетел из комнаты, бегом сбежал по лестнице - через общий зал на улицу, к своей лошадке. И послал ее с места не успев даже толком вдеть ноги в стремена. Солнце уже склонялось, но в свои лучшие времена Владимир проделывал этот путь столько раз что был уверен - он окажется в столице еще до темноты.