Ее комната осталась совершенно без изменений, и Анна была этому очень рада. Она подсознательно боялась, что новая хозяйка распорядится все тут поменять. Но нет, все до последней мелочи было на своих местах. Даже ее шкатулка с детскими секретиками важно стояла на своем месте, на связанной Варварой ажурной салфетке. Даже недочитанная книга ждала своего часа на прикроватной тумбочке. Анна разделась и забралась под одеяло, по старой привычке оставив гореть свечу. Свернулась калачиком, подсунула под щеку руку и приготовилась сладко заснуть, но сон не приходил... Слишком много мыслей крутилось в ее голове. Несчастный случай с Надеждой, непонятная дуэль, мертвая птица...
Зачем вот она подумала про эту птицу? Теперь перед глазами Анны стоял безжизненный трупик, раскинувшийся у кровати Надежды... и эти подернутые смертельной пленкой глаза-бусины...
Свеча мигнула несколько раз и погасла. Анна не помнила, куда положила спички, и испуганно шарила в темноте рукой по тумбочке, не отваживаясь встать с кровати... Ей казалось, кто-то невидимый притаился в темноте, и теперь только и ждет того, чтоб она покинула безопасное убежище - кровать - чтоб схватить ее... Детские, глупые страхи. Но она ничего не могла с ними поделать.
В довершение ко всему, в углу кто-то тихонько завозился. Конечно, это были мыши. Но отчего тогда ей стало так жутко?
Наконец, спички нашлись. Она нервно зажгла спичку, огляделась - разумеется, никаких страшилищ в комнате не наблюдалось - и поднесла колеблющийся огонек к фитилю свечи. Тьма метнулась в стороны от ее кровати вместе со всеми своими чудовищами и страхами.
Сердце Анны колотилось так сильно, что, казалось, этот стук разносится по всему спящему дому. Куда уж теперь уснуть...
По окну застучало. Анна вздрогнула, но потом сообразила - пошел снег. Наверное, потеплело, оттого он и стучит - потому что идет вперемешку с дождем...
Но ей все равно было страшно, даже при свете.
Да что же это такое со мной? Нет, так я никогда не засну... Придется, видимо, идти на кухню..
Меньше всего ей хотелось сейчас выбираться из теплой кровати и идти по темному дому на кухню, но другого выхода, по-видимому, у нее не было. Не дрожать же до утра от каждого звука? Их в спящем доме было на удивление много.
Анна поднялась, накинула прямо поверх своей белой ночной рубашки темно-вишневый халат (вид получился довольно растрепанный и условно-приличный, но она ведь не собиралась никого встретить) и вышла из комнаты.
По углам коридора плясали причудливые тени. Доски скрипели на разные лады, и у них это выходило довольно зловеще. Замирая от всколыхнувшихся с самого дна души детских страхов, Анна медленно шла по направлению к лестнице, как вдруг услышала жуткий, не объяснимый никакими естественными причинами, звук. Хрип, а затем стон... И снова жуткий хрип...
От охватившего ее ужаса девушка не смогла даже закричать. Ее горло словно сдавила чья-то беспощадная рука, и все, что могла Анна - это беззвучно хватать ртом воздух.
Несколько секунд показались ей годами. Она стояла в коридоре, надеясь,что ей послышалось. И когда она себя в этом почти убедила, хрип повторился. Он раздавался из комнаты Владимира, но Анна точно знала, что теперь она пустует.
Вспомнив о Владимире, Анна немного воспряла духом. Его слова о том. что стоит посветить под кровать - и страхи исчезают, надолго врезались в ее память. И она решила так и сделать. она войдет сейчас в комнату, убедится, что там нет абсолютно ничего, и спокойно спустится за каплями в кухню.
Решившись, девушка храбро вошла в комнату Владимира. Вначале ей ничего не было видно, и она сделала несколько шагов по направлению к кровати...
...И едва не завизжала, теперь уже не от страха, а от отвращения. То, что лежало на кровати, никак нельзя было назвать человеческим телом. Оно принадлежало какому-то монстру. Жуткие, ни на что не похожие шрамы пересекали его. Лицо же... оно было мертвенно-бледным, словно у трупа. И рука, вытянувшаяся поверх одеяла... на ее пальцах не хватало нескольких фаланг.
И лишь потом, гораздо позже. отдышавшись и немного выбравшись из липких пут ужаса, она увидела, что это все-таки человек, и что он ранен. Повязка на груди была пропитана кровью до такой степени, что практически вся превратилась из белой в красную...
Человек, похоже, открыл глаза или ей это показалось?
- Ради всего святого, - задрожавшим голосом спросила Анна, - Кто Вы такой и что это с Вами?

Она едва разобрала несколько с трудом произнесенных слов. Воронов? Тот самый Воронов, о котором ей столько наговорила Наденька? Но почему совсем один? Он же - о Господи Всемогущий, он же явно умирает! Эти хрипы - разве они не предсмертные? И какие странные слова - он явно бредит и принял ее за кого-то другого, раз говорит с ней на "ты"...
Анна поставила свечу на тумбочку и подошла к умирающему поближе. То, что призраков в комнате не оказалось, ее немного успокоило, но то, что теперь ей предстояло иметь дело с человеком, который, возможно, не доживет до утра, напугало еще больше. Уж лучше бы тут и в самом деле завелось привидение...
- Я могу Вам чем-то помочь? Наверное, нужно позвать доктора?
Его глаза были плотно закрыты, и она не была уверена, что он ее услышал. Анна неуверенно протянула руку к колокольчику.

Анна вскрикнула испуганно и отшатнулась, когда к ней протянулась страшная рука. Но тут же обругала себя дурочкой и трусихой. Воронов, похоже, бредил.
- Лежите, пожалуйста, спокойно никуда я Вас не поведу! - сказала она громко и четко, вглядываясь в его неестественно-пустые глаза. Пересиливая свой страх, она положила свою ладонь ему на лоб. Кажется, у него начинался жар - руку Анны словно обожгло.

Отредактировано Анна Платонова (05-04-2015 23:53:18)

Его улыбка испугала Анну еще больше, чем странные слова о смерти. А его глаза, казалось, видят то, чего никому из смертных видеть не дано. Может быть, она просто уснула, и теперь ей снится страшный сон? Но все происходящее было слишком не похоже на сон, пусть даже и кошмарный.
Анна схватила колокольчик и судорожно затрясла им. Резкий звук разрушил тишину комнаты, заполненную страшными хрипами и немного привел ее в чувство. Ожидая, пока сонные слуги дойдут, она склонилась над раненым.
- Рано еще Вам думать о смерти! - сказала она, убеждая больше себя, чем его.
Дверь открылась, и вошел сонный паренек.
- Немедленно ступай за доктором! - нервно скомандовала ему Анна. Он хотел что-то сказать, но она не дала ему этой возможности. - Бегом!

Сознание того, что скоро придет доктор, и ему можно будет передать заботу о раненом, подействовало на Анну успокаивающе. Страх перед лежащим на постели искалеченным и истекающим кровью человеком отступил, и она решила сделать хоть что-нибудь полезное до прихода доктора. Анна огляделась, увидела в неверном свете свечи стоящий на столе графин с водой, а на спинке стоящего рядом стула - забытое кем-то полотенце. Что ж, она может по крайней мере попытаться предотвратить жар. Девушка подошла к столу, вылила примерно половину воды из графина на полотенце, и вернулась к раненому.
- Раз начали чертыхаться, то точно будете жить, - сказала она уверенно, опуская на его лоб импровизированный компресс. Его следующий вопрос заставил ее губы дрогнуть в подобии улыбки.
- И хорошо, что не видите, я не в том виде, в котором прилично показываться кому бы то ни было... Вы, наверное, вряд ли меня вспомните. Меня зовут Анна Платонова.

Анне никогда еще не приходилось иметь дела с тяжело раненными, и она понятия не имела, что нужно делать. Однако, девушка догадывалась, что по крайней мере нужно следить, чтоб раненый лежал спокойно. Она видела, что графу Воронову очень плохо, но что же она могла поделать? Где же этот доктор? пожалуй, еще немного, и она начнет поминать вслух черта следом за графом...
- Умоляю Вас, лежите смирно! - девушка схватила руку графа, которая, казалось, стремится сорвать с груди повязку, и уложила ее поверх одеяла, накрыв для верности своей рукой. Другой рукой она поправила полотенце, которое он резким движением головы чуть было не скинул.
- Не крутитесь! - сказала строго, словно расшалившемуся ребенку. - Вы ведь не хотите, чтобы у Вас начался жар? Потерпите немного, я уже послала за доктором!
Она склонила голову к плечу и попробовала пошутить, чтобы подбодрить и его, и себя:
- И не поминайте так часто дьявола, вдруг он возьмет и явится? Не думаю, что это будет для Вас более приятная компания, чем та, которая у Вас уже есть.

- Знаете, когда Вы поправитесь, придете на какой-нибудь бал и станете умолять меня о вальсе, я припомню, что моему обществу Вы предпочитаете общество черта, и порекомендую пригласить на танец именно его! - полушутя, полусерьезно заявила Анна, внимательно вглядываясь в его глаза. Они немного прояснились, и она поняла, что он уже способен концентрировать взгляд. Наверное, это было хорошим признаком, хотя так напугавшие ее хрипы не прекращались, да и голос у него был странным - он говорил, словно делая при этом большие усилия. Что за человек?! Одной ногой в могиле, а острит, будто бы сидит в каком-нибудь модном салоне. Да еще и требует отчета, зачем она сюда явилась.
- Я шла по коридору и услышала непонятные звуки, доносившиеся отсюда. Я думала, в этой комнате никого нет, но решила в этом убедиться. А тут... Вы. - почему это она отчитывается перед ним, как маленькая девочка?
- Я понимаю, что мое присутствие вряд ли доставляет Вам неземное удовольствие, но до прихода врача Вам просто придется с ним смириться. Я не могу оставить Вас одного. Вдруг Вы снова начнете сдирать повязку?
Анна перевела взгляд на окровавленный кусок ткани и вздрогнула. Ей показалось, или пятно расширилось?
- Мне кажется, Вам нельзя много говорить, - неуверенно проговорила она.

Отредактировано Анна Платонова (06-04-2015 15:58:28)

- О Боже... невыносимый Вы человек, да помолчите же, пожалуйста! - Анна не на шутку перепугалась, когда увидела, как его шею сводит судорога. - Вам точно говорить нельзя, а Вы еще и шутите!
Ну почему же так долго нет доктора?
Анна, вероятно, очень бы удивилась, если б ей сказали, что прошло всего несколько минут с тех пор, как она отправила заспанного слугу за доктором. Ей казалось, что прошло уже несколько часов.
Какие жуткие хрипы... и не менее жуткие шрамы. Воспользовавшись тем, что раненый закрыл глаза, Анна с удивлением и ужасом разглядывала их. Что же с ним такое было? Что могло оставить такой уродливый отпечаток на человеческом теле?..
Еще и рука без пальцев... Теперь вот ранение.
- Не верится, что Андрей мог вот так хладнокровно выстрелить в человека, пусть даже и на дуэли... - она и не заметила, что сказала это вслух.

- Не собираюсь я это проверять, я верю Владимиру на слово! - поспешно ответила Анна, стараясь уверить себя, что крови на повязке не стало больше с тех пор, как она вошла в комнату. - Даже не вздумайте умирать, пока я здесь, слышите? Только умрите, я потом Вас сама убью!
Анна понимала, что несет околесицу, но ей нужно было говорить хоть что-нибудь, только бы заглушить поднимающийся из глубины души страх, что доктор не успеет, и граф умрет прямо на ее руках...
Когда у него начался приступ, Анна решила, что это - предсмертная агония.
- Господи, нет, только не это! - в панике прошептала она и, не зная, что делать, заметалась по комнате. Сейчас он умрет... Ей никогда еще не было так страшно...
Но, прислушавшись, она вдруг различила в этом булькающем кашле... смех?! Анна подошла к кровати, глядя расширившимися глазами на графа Воронова.
- Вы... Вы... Почему Вы... - она была настолько ошарашена его поведением, что не сразу подобрала нужные слова. - Вы не должны смеяться, этого-то Вам уж точно нельзя... Ай!
Теперь уже невозможно было обманывать себя, что пятно не увеличилось. Кровь прибывала, и теперь на когда-то белой повязке почти не осталось светлого места - она вся была красной.
- Что же мне делать, Господи? И где этот чертов доктор?! - со слезами в голосе простонала она, схватившись за голову.

Когда у графа хлынула кровь изо рта, у Анны потемнело в глазах и закружилась голова.
Не смей падать в обморок! - приказала она сама себе, чувствуя, как уже подкашиваются ноги. В обморок она не упала, но чтобы и в самом деле не рухнуть на пол, ей пришлось сесть на кровать. Граф умирал, и, видимо, судьбе было угодно, чтобы именно Анна провела с ним его последние минуты. "Нужно было посылать не за доктором, а за отцом Павлом", - с запоздалым сожалением подумала она, стараясь не смотреть на кровь. Но как на нее не смотреть, если она была повсюду?
И тут умирающий заговорил о дуэли. Странное чувство охватило ее - чувство узнавания. Анна даже на минуту забыла о том, что граф умирает.
- Как же Вы похожи на Владимира в этом... - задумчиво сказала она. - Неудивительно, что вы - лучшие друзья...

Раненый затих, и сердце Анны бешено заколотилось. Все... Вот оно, то самое, страшное... конец. Он еще дышал, но у него уже не было сил говорить. Анна плохо представляла себе, что она должна будет делать. Кажется, нужно будет кого-нибудь позвать... кого? Дарью? Владимира? Варвару? Она окончательно запуталась, голова кружилась от запаха крови, сознание затуманилось, и она видела комнату будто бы сквозь полупрозрачную занавеску. Ее блуждающий взгляд наткнулся на стопку полотенец, лежащих на табурете прямо рядом с кроватью. Почти машинально Анна заменила окровавленное полотенце чистым и отшвырнула использованное полотенце подальше, к двери. Эти действия отняли у нее последние силы. В наступившей кошмарной тишине она отчетливо услышала звук шагов.
Доктор! Наконец-то!
Но в комнату вошел все тот же мальчишка, растерянно бормоча что-то о том, что доктора "не нашли". Она отказывалась верить в то, что услышала, но отсутствие доктора говорило красноречивее лепета мальчишки.
Итак, помощи не будет. Мальчик хотел остаться, но Анна отправила его искать доктора снова.
- Мне плевать на то, что его нет! Где-то же он есть? Вот и найди его там!
И только потом, когда он ушел, она осознала, что снова осталась одна в комнате, где умирал граф Воронов.
Да за что же мне это все, Господи?
Она склонилась над графом, прислушиваясь к его дыханию и холодея при мысли, что может уже его не услышать...

Но дыхание было. К тому же, оно, похоже, даже выровнялось. Анна судорожно вздохнула, когда он открыл глаза и посмотрел на нее чуть прояснившимся взглядом. И заговорил - правда, начал тут же прогонять.
С облегчением к Анне вернулась ее язвительность.
-Боитесь, что я скомпрометирую себя, а потом, когда Вы поправитесь, стану бегать за Вами, потрясая своей подпорченной репутацией и требуя срочно со мной обвенчаться, месье Воронов? Не беспокойтесь, не стану, выздоравливайте смело. Меня никто не видел, кроме какого-то слуги. А я отсюда уйду только тогда, когда придет доктор и скажет, что с Вами все в порядке. Иначе совесть меня замучает. Вы ведь не хотите допустить, чтобы я мучилась, правда?
Этот словесный поток был ничем иным, как реакцией на нервное перенапряжение, которое она только что испытала, думая, что Сергей вот-вот умрет...

- Вот уж в чем не сомневаюсь, так это в количестве разбитых Вами сердец и подпорченных репутаций! - ответила Анна, вспомнив Наденьку. - И если Вы пообещаете мне не разговаривать, лежать смирно и не делать резких движений, то я расскажу Вам подробно, за что именно обычно трясут репутацию...
Ну и бред я несу, но это все неважно, главное, чтобы он хоть немного помолчал, а то вдруг повторится этот ужасный приступ... 
Анна переложила стопку полотенец с табурета на кровать - благо, на ней места хватало, придвинула этот табурет поближе к изголовью кровати и уселась на него с видом заботливой сиделки.
- Итак, я полагаю, - начала она лекторским тоном, - что репутацию обычно трясут за что придется. Судите сами - это столь неопределенная материя, что довольно сложно определить ее составляющие. Вы говорите - за ухо. Что ж, любопытная версия, надо будет принять ее к сведению и провести ряд экспериментов. Моя как раз уже хорошо так подмокла, вот вместе ею и потрясем... потом, когда поправитесь.

Почему-то все ее усилия успокоить его имели совершенно противоположный эффект. Анна только было собиралась похвалить себя за то, что хорошо заботилась о раненом и так помогла ему, что он даже засмеялся - как вдруг снова раздался уже знакомый зловещий хрип... а все, что происходило потом, казалось каким-то невозможным кошмаром, случившимся наяву... Анна не понимала, как это произошло, но кровь снова лилась на белое полотенце... сколько же у него крови?..
-Нет, нет-нет-нет, не умирайте! - вскрикнула она. Он, разумеется, ее не слышал. А она сходила с ума от собственной беспомощности, не зная, чем можно облегчить эти невыносимые страдания.
Все, что ей оставалось - это смотреть широко раскрытыми глазами, как Смерть забирает свою жертву, забирает тяжело, выдирает душу из тела своими страшными костлявыми пальцами, а душа противится, рвется из неумолимых рук, обливается кровью...
Кровь... Зачем же она вытекает, ведь вместе с ней вытекает и жизнь из этого искалеченного тела...
И все же, даже находясь в полуобморочном состоянии от того, что происходило сейчас на ее глазах, Анна не могла не восхититься силой духа этого странного и непонятного человека. Находясь на пороге смерти, он еще нашел в себе силы острить и смеяться над ней... как будто не испытывал никакой боли.
Господи, я так редко тебя о чем-нибудь прошу, пожалуйста, помоги ему... Ты ведь Всемогущий, ты можешь, я знаю, помоги ему, Господи...

И не подумаю… Господи, он еще смог сказать это, а потом… а потом начал умирать. Глаза, совсем недавно искрящиеся смехом, потемнели, и из них, казалось, ушла жизнь. Анне вспомнились глаза мертвого ворона в комнате Надежды. Неужели ворон этот не был дурной шуткой или издевкой? Он и в самом деле значил что-то, но что – ей уже никогда не узнать… не у кого.
Анну трясло, как в лихорадке, стены комнаты начали зачем-то кружиться, а пол – качаться. Она смотрела, не отрывая глаз, на последнюю предсмертную агонию графа, не в состоянии ни пошевелиться, ни позвать кого-нибудь на помощь.
И только когда Воронова какой-то неведомой силой швырнуло набок, она словно очнулась. Из его горла вновь хлынула кровь. Инстинкт или еще какое-то чувство подсказали Анне, что нельзя допустить, чтобы граф повернулся на спину, и она метнулась к нему, дрожащими руками подсунула под его спину все подушки, до каких могла дотянуться. Она не знала, для чего это делает – судя по всему, граф доживал последние минуты.
Господи, неужели ему не достаточно еще было мучений, за что Ты так наказываешь этого человека?
Граф затих. Тонкая струйка крови все еще текла из его рта… наверное, в нем уже совсем не осталось этой крови…
Замерев, Анна смотрела, как зачарованная, на его застывшее тело, покрытое ужасными шрамами. В колеблющемся свете свечи шрамы эти казались ей веревками, стягивающими сильное и красивое тело мужчины.
  - Прощайте, граф… - она склонилась над ним, прикоснулась ладонью к плечу, тихонько погладила – так мать уговаривает ребенка, чтобы скорее заснул… а затем целует в лоб и желает спокойной ночи…
Уже совершенно не давая себе отчета в том, что делает, Анна прикоснулась губами к его лбу…
- Спокойной ночи, граф…
Если бы не нарастающий гул  в ушах, она бы, возможно, услышала его дыхание и поняла, что он еще не умер. Но Анна уже мало что слышала, и еще меньше соображала.
Она находилась в состоянии транса, и не слышала, как за ее спиной распахнулась дверь, как ворвавшийся вихрем доктор командовал кому-то, чтоб барышню немедленно увели, требовал принести воду и полотенца, и что-то еще.. . Она покорно пошла за Глашей, которая увела свою барышню в комнату и упорно пыталась напоить какой-то дрянью… Перед ее глазами неотступно стояло застывшее тело со шрамами и истончившаяся струйка крови. А над всем этим – мертвые глаза убитой птицы…
Она немного оживилась только с приходом доктора. Он пощупал ее пульс, позаглядывал в глаза и отправил  Глашу за… коньяком. Анна хотела возмутиться и сказать, что в жизни не пила ничего крепче шампанского, но доктор даже не стал ее слушать. Когда Глаша появилась с графином, полным коричневой, дурно пахнущей жидкости, Анне пришлось выпить почти целую рюмку.
- Да придите же в себя, барышня, нельзя так распускаться, а кто тогда будет за раненым ухаживать? – пошутил доктор, глядя на то, как она морщится.
- Ухаживать? За раненым? Так граф не умер?
- Типун Вам на язык, барышня. Жив. Но  очень нуждается в покое и в уходе.
Анна слабо улыбнулась и кивнула. На большее она уже была не способна – по ее телу растекалось приятное тепло, а глаза закрывались сами собой. Глаша едва успела стащить с Анны халат и уложить в постель – и девушка крепко уснула.

Отредактировано Анна Платонова (07-04-2015 16:06:37)

Чей-то настойчивый голос пробился сквозь крепкий, без сновидений, сон Анны, и ей пришлось через силу открыть глаза. У кровати стояла Глаша, держа в руках ворох невозможно розовой ткани с кучей кремовых бантиков.
- Барышня, вставайте, весь праздник ведь проспите!
Анна послушно приподнялась на постели. Голова показалась ей чужой. К тому же в нее словно кто-то напихал булавок, и при каждом, даже самом незначительном, движении они начинали колоться изо всех сил.
- Что это за кошмар у тебя в руках? - простонала Анна, сжимая голову руками.
- Так платье Ваше, барышня, Вы же сами его купить изволили в Петербурге, - удивленно ответила горничная. В ее голосе слышалось недоумение - как можно называть кошмаром такую воздушную прелесть?
- Должно быть, у меня было временное помрачение разума... - выговорила Анна и осторожно опустилась обратно на подушки. - Не смогу я пойти на праздник... плохо мне. Передай госпоже баронессе и господину барону мои извинения. Потом выброси это розовое недоразумение и не беспокой меня, пока я сама тебя не позову... я буду спать.
Горничная, укоризненно качая головой, пошла было к дверям, но тут Анна вспомнила свои ночные похождения и остановила ее.
- Погоди! Прежде всего узнай у кого-нибудь о здоровье графа Воронова. И немедленно мне скажи!
Глаша исчезла, а Анна зарылась под одеяло и зажмурилась. Сон утягивал ее своими теплыми мохнатыми лапками, но она сопротивлялась ему, пока не вернулась горничная с докладом, что раненому немного лучше, и теперь он спит.
- Отлично, я последую его примеру... - вздохнула Анна, выпростала из-под одеяла руку и махнула ей в сторону двери. Понятливая Глаша тут же вышла из комнаты.
На сей раз без сновидений не обошлось.
Анна пробиралась по каким-то темным, захламленным коридорам. Им не было конца, они петляли, пересекались друг с другом... И повсюду были двери, но когда она пыталась открыть какую-нибудь из них, то у нее ничего не получалось. Или дверь открывалась - но за ней обнаруживалась кирпичная кладка. Или просто - тьма, абсолютная тьма, ничто. Анна захлопывала дверь и шла дальше. Сломанные декорации, пыльные платья и парики мешали ей, она спотыкалась, иногда падала, но упрямо шла. Где-то должен был быть выход, она точно это знала...
Вдруг очередная дверь открылась сама собой. Анна бросилась было туда, но из-за двери важно вышел мертвый ворон. Он склонил голову и заглянул в глаза Анне своим безжизненным взглядом. А затем взмахнул крыльями, раскрыл клюв - и оттуда хлынула алая кровь. Анна хотела броситься прочь - но не могла пошевелиться. А кровь все лилась и лилась, и вот она уже заполнила собой весь коридор, и Анна поняла, что скоро просто утонет в ней. Ей было страшно до безумия, но она не могла двинуть ни рукой, ни ногой. И тогда она закричала испуганно... и открыла глаза. Со всех сторон на нее внимательно смотрела темнота...
- Глаша!!!
Горничная вошла, пугая призраков своей свечой.
- Одеваться!
В висках все еще пульсировала слабая боль, но это было простое напоминание об утренней боли, и на него можно было даже не обращать внимания. Ожидая, пока Глаша застегнет все крючки на ее темно-коричневом домашнем платье, ворча при этом, что куда, мол, одеваться-то на ночь глядя, Анна поинтересовалась, окончился ли праздник.
- Отужинали уже, играть изволят.
Анна подумала, хочет ли и она ужинать - и решила, что нет. Она только выпила чашку какого-то отвара, принесенного Глашей от Варвары, надеясь на то, что удастся изгнать отголоски боли из своей головы. Присоединяться к играющим и веселящимся в гостиной ей очень не хотелось, потому что больше всего ее сейчас интересовало состояние графа Воронова. Она уже хотела было снова отправить Глашу на разведку, но внезапно передумала.
Она сходит сама.
Сделав вид, что оказывает Глаше сказочную милость, Анна великодушно разрешила ей отправиться посплетничать на кухне с Варварой. Отчего-то Анне не хотелось, чтобы горничная видела, куда отправится хозяйка. Едва затихли в коридоре Глашины шаги, девушка выскользнула из комнаты и точно вор прокралась к комнате Владимира. Для вчерашнего мальчишки, если ему вздумается тут околачиваться, у нее уже было готово поручение. Но, открыв дверь в комнату, Анна увидела, что ей повезло. Кроме графа Воронова, тут никого не было.
Стараясь не создавать лишнего шума, Анна приблизилась к кровати. Сергей спал. В настежь распахнутое окно ворвался холодный ветер, и Анна зябко поежилась, но закрыть окно не решилась - вдруг это доктор так приказал?
Дыхание раненого было все еще хриплым, но ей показалось, что хрипов стало значительно меньше. Она постояла какое-то время, крепко ухватившись обеими руками за подсвечник и внимательно разглядывая спящего. Его черты, не искаженные болью, теперь показались ей очень даже красивыми.
Сердцеед, дуэлянт, отчаянный храбрец, с почти сверхъестественной живучестью и с неподражаемым чувством юмора... кто же вы такой на самом деле, граф?..

Он бредил. Да как они посмели, эти бестолковые слуги, снова оставить его одного?! Анна твердо решила устроить нагоняй ленивому мальчишке, который вместо того, чтобы следить за здоровьем господина, сейчас наверняка где-нибудь видит десятый сон.
Сергей вдруг заговорил.
Какие странные, ни на что не похожие слова... Интересно, это на каком языке?..
Рука раненого вдруг рванулась к повязке, потянула ее...
  Анна оставила свою свечу на полу и подбежала к кровати графа. Ну почему он все время стремится сдернуть с себя бинты? Она видела, что ему тяжело дышать, но снова никак не могла помочь.
Девушка постаралась отвести руку графа от повязки, но это оказалось не так легко сделать. Откуда в нем столько силы?..
- Тише, тише... не надо, успокойтесь, потерпите чуть-чуть...
Несносный доктор! Почему он не объяснил, что нужно делать, когда начинается вот такой приступ? Почему она сама не спросила?.. Неженка несчастная... переволновалась она, и не узнала самого главного. И что ей теперь делать?

Анна не сразу ответила, внимательно рассматривая графа и боясь обнаружить признаки вчерашних приступов. И только когда ей удалось убедить себя, что теперь Сергей Воронов не станет захлебываться кровью, и с ним можно говорить, не опасаясь за его состояние, сказала:
- Давайте я Вам предложу несколько вариантов, граф, а Вы выберите сами тот, который посчитаете правильным. Первый - мне надоело вышивать крестиком и захотелось полюбоваться на полуодетого мужчину. Вариант второй - я пришла сюда порепетировать в тишине арию Матильды. Ну и третий - мне захотелось узнать самой, как Вы себя сегодня чувствуете.

Странно, для нее уже было так естественно видеть его практически раздетым до пояса, что она и не обратила на это внимания, пока Сергей не подтянул одеяло почти до самого подбородка.
- Я вижу, Вам уже лучше, - строго произнесла Анна, но не смогла удержаться от искренней улыбки. Его чувство юмора, которое не оставило его даже вчера, когда он находился на волосок от смерти, вызывало в ней симпатию, которая тут же вступила в войну с враждебностью,поселившейся в ее сердце после разговора с Надеждой.
- Представляете, как Вам повезло? У Вас сиделка - герцогиня. К сожалению, не совсем настоящая, но Вы же не станете придираться к мелочам, правда? Хотите чего-нибудь? Ваш слуга оказался настоящим разгильдяем и куда-то подевался... но пока я здесь, не стесняйтесь, скажите, чего Вам хочется?

Отредактировано Анна Платонова (08-04-2015 01:58:50)

Как хорошо, что в комнате сумрачно, и краска, хлынувшая к ее щекам, останется незаметной... Шутки закончились, и ей только что указали на ее непристойное поведение. И на дверь.
Анна сложила руки на груди и покачала головой.
- С удовольствием выполню Ваше приказание, господин. Как только явится ваш слуга. Выдеру его за уши - чтоб впредь неповадно было отлынивать от своих обязанностей. И тогда уж - можете быть спокойны - никогда больше не переступлю порога этой комнаты!

- Как это - нет слуг? - удивилась Анна. - Но кто-то же должен за Вами присматривать, чтобы в случае... в случае... в общем, чтобы вызвать доктора, если Вам станет хуже. Или... да мало ли зачем.

- А вот мне уже кажется, что его-то как раз сейчас и не хватает. Похоже, у Вас скоро снова начнется приступ... А я совершенно не знаю, что нужно при этом делать! - в ее голосе отчетливо зазвучала паника. Анна направилась к столику, на котором тускло поблескивал колокольчик.

Анна застыла на середине комнаты, услышав его советы. Потом медленно обернулась к графу. Ее губы были злобно поджаты, а глаза, похоже, собирались вот-вот метнуть несколько молний в раненого.
- Послушайте, милый граф, - ледяным голосом проговорила она, - Я нахожусь в Вашей комнате не потому, что сгораю от пылкой страсти к Вашей неотразимой персоне! А потому, что видела, как Вы вчера, в этой самой комнате, едва не отправились на тот свет распевать с ангелами божественные арии! И если я сейчас уйду, а с Вами что-нибудь случится, то я буду в этом виновата. Поэтому как-нибудь потерпите мое присутствие здесь... пока я не буду уверена, что Вас действительно можно оставить одного.

- А Вы видите здесь кого-нибудь другого, граф, на кого я могла бы переложить эту ответственность? - фыркнула Анна, подошла к табурету и демонстративно на него уселась. - Если мой вид так раздражает Вас - просто закройте глаза и представьте, что тут никого нет. Господи, какая, должно быть, тяжелая доля у сестер милосердия... Неужели все раненые такие же несносные, как Вы?