Анна проспала не только завтрак, но и обед. Она думала, не сможет уснуть, но сон овладел ею тотчас же, едва она опустила голову на подушку. Неудивительно - для того, кто провел бессонную ночь. Глаша коварно не разбудила ее к обеду, а принесла еду в комнату, когда уже все из столовой давно разошлись. Ароматы, разлетевшиеся по комнате, разбудили девушку, и она вскочила с кровати, кинувшись не к еде, как рассчитывала горничная, а к часам. Но, увидев, что времени у нее еще более чем достаточно, Анна с удовольствием отдала должное искусству Варвары. После чего довела Глашу до изнеможения, одеваясь. Было перемерено такое количество платьев, что Глаша уже начала молиться, чтоб госпожа поскорее остановила свой выбор хоть на чем-нибудь. Финалистом в этом требовательном отборе вышло почему-то невзрачное темно-серое платье. Нарядив госпожу и завернув ей волосы на затылке живописным крендельком, Глаша, вздыхая, принялась запихивать отвергнутые платья в шкаф. А госпожа уселась выбирать украшения. Что-то было подозрительное в том, с какой тщательностью она подошла сегодня к выбору туалета. Обычно одевание у нее никогда не занимало более двадцати минут. Странно, странно...
Гранатовые серьги и кулон были, наконец, выбраны, надеты и одобрены хозяйкой. А затем она, прощебетав что-то о том, что хочет "прогуляться перед ужином", приказала принести ее шубку и сапожки. И Глаша начала догадываться, что стоит и за таким тщательным туалетом, и за внезапно проснувшейся страстью к прогулкам по морозу. Но виду не подала, исполнила все, что барышня приказала, и даже из комнаты деликатно вышла, чтоб барышня могла без помех перед выходом покрасоваться еще раз перед зеркалом.
Но когда Анна выскользнула из дома, за ней следили из окна первого этажа очень внимательные глаза.

Анна и не думала скрываться. Она просто шла по аллее. Она часто приходила в театр, и ни у кого не должно возникнуть ненужных мыслей по поводу того, что ей захотелось сходить сюда...
При мысли о том, что она совсем скоро увидит Сергея, у нее начинали почему-то дрожать колени и быстро-быстро колотилось сердце. Еще было немного рано, но она не могла больше ждать дома. Она лучше подождет его здесь. Тут так тихо всегда, никто не будет отвлекать ее от мыслей о нем...
Анна не стала входить через центральный вход. Стараясь почему-то не шуметь (хотя кто же ее здесь мог услышать, кроме призраков?), она открыла боковую дверь, которой пользовались актеры, и вошла в коридорчик, куда выходило несколько дверей. Гримерки и выход на сцену...
Анна сняла шубу, аккуратно повесила ее на вешалку - привычное движение тут же вызвало целый рой воспоминаний, но она быстро отогнала их.  И вздрогнула, услышав какой-то звук на сцене. Как будто там был кто-то. Она осторожно подошла к двери, ведущей на сцену. Дверь была открыта, но проем скрывала тяжелая, насобиравшая немало пыли, портьера. Анна, стараясь не дышать, отодвинула ее совсем чуть-чуть в сторону... и увидела Сергея. Он был на сцене, у рояля. Почему-то Анна так и осталась стоять, скрытая старой портьерой, разглядывая его, будто бы видела впервые.
Он такой красивый... Я не замечала этого раньше - наверное, потому, что видела его слишком близко. А первая наша встреча... и последующие... были слишком ужасными, чтобы разглядывать, красивый он или нет...

Несмелые звуки заполнили пустоту театра... Анне казалось, она присутствует при каком-то таинстве, видеть которое у нее было еще меньше права, чем слушать тогда его бред, но она не уходила. И не дала о себе знать. Замерла за своей портьерой, слушая, как его душа раскрывается в мелодии. Она помнила его искалеченные пальцы на левой руке... Как ужасно - уметь играть и не иметь возможности сделать это! Сколько раз она сама прибегала сюда? Когда ей казалось, что никто не в состоянии ее понять, что весь мир ополчился против нее, когда тоска по прошлому душила так сильно, что не получалось даже плакать... И как ей помогал тогда вот этот рояль. Она играла все, что помнила, играла по памяти, а порой импровизировала... И всякий раз ей становилось легче, как будто поговорила с Иваном Ивановичем, и он смог найти нужные слова утешения... А не иметь этой возможности... Какая пытка...
Сколько же ему еще назначено испытаний? Не хватит ли уже?.. Почему Бог так жесток к нему?
Мелодия, которую играл Сергей, рвала ей душу на части. Она больше не могла оставаться невидимой слушательницей. Анна медленно вышла из своего укрытия и пошла к нему прямо по сцене. Он продолжал играть и не оборачивался. Она остановилась за его спиной, не дойдя несколько шагов... она не знала, имеет ли право быть здесь сейчас, она больше не думала об этом. Странное чувство переполняло ее. Она как будто понимала его сейчас без слов. Звуки срывались с кончиков его пальцев и улетали, оставляя в ее душе неподвластный времени след... Больше всего на свете ей хотелось сейчас обнять его - вот так, стоя за его спиной... прижаться щекой к его затылку и не отпускать долго-долго. Но краешек сознания еще подчинялся здравому смыслу, который кричал о том, что так делать нельзя... Поэтому Анна стояла на месте и даже не пыталась вытирать то и дело скатывающиеся по щекам слезы...

Мелодия оборвалась, всхлипнув напоследок, резко и с какой-то обидой. Анна пришла в себя, вздрогнула от его неожиданного слова, поспешно вытерла щеки и шепотом спросила:
- Почему?

Его реакция была слишком резкой, но Анна не испугалась тьмы, плескавшейся в его глазах. Странное ощущение близости и понимания, как бывает только с родным человеком, не покидало ее с того самого момента, когда она услышала, как он играет...
- Я вошла через другой вход, для актеров. Я тоже думала, что здесь еще никого нет, а потом услышала... Вас, - именно так, не его игру, а его самого. Того, который обычно прячется от всех.
- Простите, что помешала... Я... я не хотела. Я сама часто приходила сюда, чтобы побыть одной. Я знаю, я рано пришла... - все, слова закончились, остались только взгляды.
"Я знаю, ты играл, играл лучше всех, до того, как с тобой сотворили этот ужас... и тебе не хватает этой возможности - играть как тогда... как бы я хотела вернуть тебе ее..."

Отредактировано Анна Платонова (26-04-2015 23:44:01)

Она покачала головой. Он издевался над собой, иронизировал, но ведь она слышала эти звуки... полные тоски и одиночества. Нет, он ничего не перековеркал...
- Бояться призраков однажды всего лишь одной фразой отучил меня Владимир... С тех пор я боюсь живых больше, чем мертвых... Не надо так говорить,.. - ее рука дернулась, уже начав движение к его плечу, но тут же остановилась и спряталась в складках платья. Что же это с ней такое, почему ей все время хочется прикоснуться к нему и все сложнее сдерживаться?
- Меня очень тронула Ваша игра... в ней чувствовалась душа, - сказала она еле слышно и опустила голову. Нельзя так врываться в чужой мир, ее сюда не звали. Но она не могла не сказать...

Она посмотрела следом за ним на его руки... он никогда больше не сможет играть, как играл когда-то. Как жалела она, что не сможет услышать его игру... ту.
- Вы... Вы смогли сыграть так... что я услышала... не просто мелодию. Вы были бы великим музыкантом... - ей стало сложно говорить, и она умолкла на несколько секунд.
Она охотно ухватилась за более спокойную тему для разговора. Лучше уж говорить о ее кошмарах, чем о его утраченной возможности...
- Я с детства боялась спать в темноте. Об этом знали, кажется, все в доме. Наверное, виной тому было мое слишком развитое воображение. В темноте мне мерещились кошмарные чудища...
В моей комнате всегда горела свеча, и порой даже не одна. А если по какой-то причине она гасла, и я просыпалась - то служанкам попадало ужасно... И этот страх был со мной до той самой ночи, когда, уже после смерти Ивана Ивановича мы вдруг случайно разговорились с Владимиром... он подсказал простой способ избавиться от них  - посветить под кровать. И в шкаф. И убедиться, что там никого нет. Кажется, так просто, да?.. Я так и сделала, не особо веря в эффективность этого метода... но вот с тех пор спокойно засыпаю без света.

Отредактировано Анна Платонова (27-04-2015 00:33:14)

Она неуверенно улыбнулась, разговор перестал быть тяжелым, Сергей не сердился на нее за то, что она снова полезла куда не просили...
- Ну вот зачем Вы это сказали? Теперь я снова начну бояться... Или лазить под кровать со свечой каждый раз перед сном... А может быть, лучше сразу оставлять чудищу угощение? Мало ли...
Она ненадолго задумалась, вспоминая что-то.
- А ведь я Вас тогда приняла за привидение. И по совету Владимира вошла в комнату, чтобы посветить и убедиться, что никого там нет... А там были Вы... Вы так тяжело дышали...

Она рассмеялась следом за ним и постаралась ответить ему в тон:
- Травить ночные кошмары стрихнином... до этого еще нужно додуматься...
На последней реплике Сергея она внимательно глянула в его глаза. Шутит? Или правда так считает?.. Похоже, все-таки шутит.
- Ни одно привидение не сравнится с Вами в не-тривиальности... ой, я что-то не то сказала... Я имела в виду, что очень рада, что в комнате оказались Вы, а не привидение... то есть не рада, конечно, потому что Вам было тогда плохо... я рада, что познакомилась с Вами, вот.
Она не понимала, что с ней творится. Слова стали упрямые и неповоротливые, выражать свою мысль становилось очень непросто... Неужели на нее так действует его присутствие?

- Я неправильно выразилась, - уточнила Анна. - Я хотела сказать, что узнала Вас... даже и против Вашей воли. На свадьбе Владимира... я мало что замечала. Вы были просто гость, - она помолчала, подбирая слова. - Так уж сложилось, что теперь я знаю о Вас гораздо больше, чем Вы бы того хотели... и рада этому, потому что, как мне кажется, я теперь могу лучше понимать Вас...

Она тепло улыбнулась на его фразу о сне.
- Не понимаю, то ли Вы сказали мне комплимент, то ли намекнули, что когда я не высыпаюсь, то выгляжу ужасно...
Но шутки уже закончились. Его благодарности она не заслужила. Анна поежилась и обхватила себя руками. По спине пробежал озноб... Не заслужила.
- Вы не все знаете, граф... Я ведь едва не убила Вас своей заботой. Мне надо было послушаться Вас, понять, что Владимир ничего и никогда просто так не делает... Но я же считала себя самой умной. А его... - самым бессердечным... - Когда я увидела, что Вас лихорадит, я... укутала Вас в одеяла и приказала разжечь посильнее камин... Доктор подоспел вовремя, и Вас спасло только чудо.
Она умолкла и опустила глаза, переносясь мысленно снова в тот страшный день... хорошо еще, он не знает, как глупо она хлопнулась в обморок в самый ответственный момент, когда действительно понадобилась ее помощь...

Вот так - легко, смеясь, он, сам того не зная, снял тяжелый камень с ее души. Он знал! Знал и продолжал с ней говорить как ни в чем не бывало. Его веселила мысль о возможности умереть от ее глупости... Анна тоже улыбнулась и подняла голову. И правда, совсем не сердится. Улыбается этой своей улыбкой, которая ей так понравилась еще тогда... ему было больно, а он шутил и улыбался...
Но снова тревога омрачила ее лицо. Он только что сказал...
- Почему Вы говорите, что еще будет шанс... умереть? - она  внимательно всматривалась в его глаза - снова шутит? Или всерьез? - Уже ведь все закончилось. Вы поправляетесь... Почему?

Теперь ей стало холодно уже по-настоящему. Как же она не подумала... он может в любой момент уехать на войну, и там снова попасть в плен... или его могут ранить... или...
Нет, она не станет об этом думать, думать о плохом - значит призывать это плохое... но как же страшно...
Его следующее замечание, произнесенное лукавым тоном, заставило ее взять себя в руки. Она ведь никто ему - случайная знакомая, и не имеет никакого права переживать за него так сильно. Анна натянуто улыбнулась.
- Да, Вы правы, я заговорила Вас и забыла о своем обещании. Но, боюсь, Вы уже увидели собственно то, что называется театром. Осталось закулисье. Но оно для меня и есть самое интересное. Там комнаты для репетиций, гримерки, большое помещение для реквизита, костюмерная... пойдемте? - она первой спустилась со сцены в зал. Да, здесь теперь очень холодно...

Отредактировано Анна Платонова (27-04-2015 14:03:28)

- Ой, я же совсем позабыла про Рождество...а ведь Дарья говорила мне... - Анна покачала головой, удивляясь собственной рассеянности. - Конечно, я с удовольствием предоставлю Вам возможность выбрать себе любой костюм. И обещаю никому не рассказывать, кем Вы будете.
Анна пошла вперед, между рядами кресел, указывая дорогу. В костюмерную можно было попасть и прямо из небольшого коридорчика, который вел туда из-за кулис, но там было пыльно и темно. Лучше было пройти по просторному холлу и свернуть в просторный коридор, который довольно быстро привел их к нужной комнате. Анна нажала на ручку и толкнула дверь - та открылась с легким скрипом. Из темноты комнаты пахнуло пылью и чем-то сладковатым.
Анна молча взяла из рук Сергея канделябр и прошлась по всей комнате, зажигая, точно в церкви, расставленные повсюду свечи, и в костюмерной стало совсем светло. Она оставила канделябр на столе и огляделась. Анна не входила сюда с того самого дня, когда в последний раз играла для Ивана Ивановича Джульетту. Здесь совершенно ничего не изменилось.
У дальней стены комнаты стоял вместительный шкаф. А по всей комнате стояли вешалки. На них обычно развешивали костюмы для предстоящей пьесы - что-то подправляли, что-то подгоняли, что-то добавляли...
И вот теперь тут висели костюмы с последнего представления... Все запыленные - никто ведь не озаботился тогда распорядиться насчет того, чтобы их убрали... Только не было костюма Джульетты - она даже не помнит теперь, куда он делся... Но грустные мысли лучше оставить на потом, когда она будет одна...
- Вот, граф, можете тут хозяйничать, сколько Вашей душе угодно! Там, в шкафу, много всего... Королевские мантии, греческие тоги, саваны привидений, не говоря уже о персонажах попроще. А Вы кем бы хотели быть на маскараде? - Анна облюбовала для себя стул с высокой спинкой и уселась на него, с любопытством ожидая услышать, кем же предпочтет стать Сергей.

Отредактировано Анна Платонова (27-04-2015 19:42:10)

- Не хватает... - эхом повторила Анна, подчиняясь невольно магнетизму его взгляда. Она не собиралась жаловаться, но слова полились сами собой...
- Так получилось, что только здесь я чувствую себя... живой. Когда репетирую роль... когда объясняю актерам, что им нужно делать, какие интонации использовать, как стоять или двигаться... Моя настоящая жизнь слишком скучная... и так будет всегда, но здесь я забывала об этом. Иван Иванович подарил мне больше, чем театр. Это был мой собственный мир. С его смертью все закончилось. Первое время мне было не до постановок. А потом...
Она боялась даже намекать Владимиру о том, что снова хочет ставить спектакли. До недавнего времени. Теперь она уже была уверена, что никто и ни в чем ей мешать не станет.
- Но я очень надеюсь, что снова смогу все вернуть. Актеры никуда не делись. Правда, очень обленились. Разбрелись кто куда, будет очень сложно вновь собрать их. То есть, собрать несложно, но заставить играть так, как надо... или хотя бы примерно так.
Может быть, Вы помните Полину - девушку, которая приносила нам кофе сегодня? У нее талант, но увы, ему мешают проявиться ее непомерные амбиции. Она всегда хочет играть либо первые роли, либо второстепенные - но королев или богинь...
Анна вздохнула и оборвала сама себя:
- Сергей Петрович, мне кажется, я Вас снова заговорила. Мы так до позднего вечера не подберем Вам костюм. Но Вы сами виноваты - спросили меня о театре... Я ведь могу говорить о нем часами... не останавливаясь.

- Я не то чтобы хочу быть кем-то иным... Я могу здесь про все забывать, не думать ни о чем, кроме роли или очередной постановки. К сожалению, мой талант оказался слишком преувеличенным. Ивану Ивановичу нравилась моя игра, и я самонадеянно решила, что у меня есть способности. Я пробовала... - Анна глубоко вздохнула, набираясь сил для еще одного признания.
- Я пробовала поступить в театр, в Петербурге. Мне ясно дали понять, что у меня нет никакого таланта... Одно дело - театр крепостной, а другое дело - столичный.
Она попробовала улыбнуться, но уголки рта только печально дрогнули - и это мало напоминало улыбку.
- Мне остается только ставить какие-нибудь спектакли к очередному празднику... но и это уже немало... А еще мне очень хочется воспроизвести на сцене специально для детей какую-нибудь сказку... Так что, может, это и к лучшему, что меня не приняли в столице... я продолжу играть в театр в деревне...

- Кроме Ивана Ивановича - никто, - кивнула Анна. - И для меня он был самым лучшим учителем... И всегда мечтал увидеть меня на большой сцене... Но даже если бы теперь вдруг случилось чудо, и меня туда приняли - я бы не смогла там играть, я это чувствую. Так что все правильно...
Анна помолчала какое-то время, а затем, словно очнувшись от сна, встряхнула головой. От этого неосторожного движения из ее прически предательски сбежала шпилька, освободив прядь волос, которая, почуяв свободу, тут же нахально разлеглась у нее на плече.
- А давайте вместе подумаем над Вашим костюмом? - предложила Анна, пытаясь вернуть беглянку на место.

У Анны глаза загорелись живым интересом, как только она услышала его вопрос. Она поднялась со своего стула и медленно обошла по кругу Сергея, будто бы увидела впервые в жизни.
- Какой трудный вопрос Вы мне задали... Знаете, у меня не получается вот так, сходу, решить, какой костюм из нашего арсенала Вам лучше всего подойдет. Я лучше попробую по-другому. Начну с цвета. Черный - вне всякого сомнения, но его нужно разбавить чем-то, все же праздник... веселье... и красный, да! Пусть будет черный и красный. Но тогда у Вас выбор невелик - Вампир. Но это совершенно Вам не подходит. Вы скорее отдадите свою последнюю кровь, чем станете пить чужую... Хотя... с другой стороны, это же маскарад. Вы и не должны быть похожи на самого себя...

Как же ей нравилась его веселая улыбка... от нее становилось очень тепло. В ее лучах хотелось нежиться, как кошке на солнышке... Анна немного задержалась, чтобы полюбоваться на эту улыбку, а потом отправилась к шкафу.
- Я давно сюда не заглядывала, но Вампир всегда лежал вот тут... - она открыла дверцу. Ее взгляду предстали неровные ряды коробок, подписанных сбоку. Анна разглядывала и читала надписи, пока не увидела нужной. К счастью, коробка располагалась посередине, за ней не пришлось далеко забираться. Анна вытащила ее, положила на стол и открыла крышку. На самом верху лежала черная маска, расшитая алыми блестками. Анна отложила ее в сторону и вытащила из коробки черный блестящий плащ. Подкладка у плаща была сделана из красного атласа. С этим плащом в руках Анна подошла к Сергею.
- Мне кажется, Вам очень подойдет. Давайте, я помогу Вам... - она помнила о ране и о том, что. возможно, графу будет сложно надеть на себя этот огромный кусок ткани. Плащ был сшит таким образом. что от малейшего движения начинал колыхаться, словно колдовской туман. При этом алая подкладка то и дело сверкала из-под черноты...

Даже зная, что все это - игра, она не смогла не вздрогнуть. И когда отвечала, испуг в ее голосе была не совсем наигранным, хотя в то же самое время ей было невероятно интересно... а еще немного тревожно, но приятно-тревожно. Она впервые в жизни испытывала столь противоречивые чувства одновременно...
Несколько шагов назад - и она уперлась спиной в стену. Глаза большие и перепуганные. А  глубоко внутри дрожит смех... и восхищение тем, как быстро он перевоплотился в Вампира...
- Вы... в самом деле порождение ночи, мой господин? Но что же Вам нужно от бедной девушки? Вы ведь не сделаете мне ничего плохого, правда?

Только когда он прикоснулся к ней - вначале слегка, а потом почти требовательно - она поняла, что, оказывается, мечтала об этом уже давно. Насколько давно, она не знала, но это сейчас было неважным. Совсем недавно ей было холодно - теперь же стало жарко. Воздуха внезапно стало так мало... приходилось дышать гораздо чаще обычного... Его шепот опалил ее ухо...
Нельзя, нужно сдержаться, нельзя... - была последняя здравая мысль. Она честно пыталась удержать свою руку, нежно скользнувшую по его руке... и вторую, пробравшуюся в его волосы и перебирающую их. Дыхание контролировать и вовсе было невозможно, оно стало глубоким и таким громким...
- Ну тогда... мне ничего не остается, как удовлетворить Вашу жажду, мой господин... - она не играла больше. Она уже отказывалась понимать, что с ней творится, но где-то в глубине души чувствовала, что то, что происходит - оно и есть самое правильное и настоящее.

Смысл его фразы дошел до нее не сразу. Но когда она поняла, что он сказал... несмотря на наконец-то проснувшуюся стыдливость, не смогла сдержать смеха. Ее руки безвольно упали, и Анна расхохоталась звонко на весь театр. Она смеялась и над его фразой, и над собой.
- Вы... Вы бесподобны... - выговорила она сквозь смех. Осознание, сожаление, стыд - все это придет, но не сейчас, попозже. Сейчас ей было очень смешно...

Как хорошо, что за ее спиной оказалась стена. Она поддерживала ее, и Анне удалось скрыть дрожь, которая начала очень быстро расползаться по всему телу. А еще появилось желание куда-нибудь убежать, подальше, зарыться, как крот, в норку, и не высовываться оттуда до тех пор, пока люди не позабудут о ее существовании... Что же она только что чуть не совершила... Граф был настолько благороден, что не заметил сейчас ее состояния, но от этого почему-то становилось только тяжелее на душе. Но она не могла допустить, чтобы он увидел очередной ее позор...
Анна весело улыбнулась и смело посмотрела на графа, словно ничего особенного не произошло.
- А я еще не думала над своим костюмом... Даже не представляю, кем мне быть. Может быть, и правда Эвридикой? Костюм, по крайней мере, готовить не нужно, он уже готов!
Эвридика - счастливица! Анна сейчас с удовольствием поменялась бы с ней местами... Боже, какой стыд, какой позор... Господи, помоги ей прожить этот вечер поскорее...

- Боюсь, в другой раз мне не убедить Михаила нарядиться в эти рубища, как он выразился... - похоже, Анне удалось скрыть свое состояние от графа. Может быть, она и в самом деле не самая бездарная актриса?
Увидев найденное графом "сокровище", она снова рассмеялась. Возможно, это был не самый искренний смех, но за ним можно было прекрасно прятать свои чувства. И выступившие от смеха слезы - это ведь так естественно.
- Откуда Вы выкопали это чудовище? - спросила она самым беспечным тоном, на какой была способна. - Это - символ моей первой неудачи. Я пыталась научить наших актеров венецианской легкости и изящности... И у меня ничего не вышло. Шляпа должна была принадлежать Труффальдино, который на каждой репетиции спрашивал: "Так я не понял, он помер или не помер? Не помер? А кто тогда помер?".. Все начинали умирать от смеха, и репетиция срывалась...

Желание сбежать и спрятаться немедленно не то чтобы пропало... но согласилось подождать и терпеливо свернулось клубочком у нее в груди. Граф Воронов в образе пирата был невероятно обаятелен, но она уже знала, как опасно попадать под власть его обаяния. И поэтому легко улыбнулась, благоразумно стоя на своем месте и не пытаясь больше к нему приблизиться. Граф-то человек воспитанный, умеет себя держать в руках, не то что она... Видимо, все-таки в разговорах о чистоте крови есть свой резон. Истинно благородная девушка никогда бы не позволила себе того, что сегодня...
Хватит уже.
Она оборвала сама себя и заставила оторваться от стены. Нырнула в спасительную темноту ближайшего отделения шкафа и быстро отыскала то, что искала там. Кривая деревянная сабля, которую Никита выстругал по ее просьбе. А потом они вместе красили ее в блестящий серый цвет - она вышла совсем как настоящая. Правда, ею нельзя было нанести какой-либо ощутимый вред, разве что ударив плашмя по голове, но зато выглядела она внушительно.
- Это для завершения Вашего образа, - Анна протянула саблю графу рукоятью вперед, не рискуя больше подходить на опасно близкое расстояние.