Легкая дрожь прошла по ее телу от его прикосновения. Приятная дрожь, но нельзя ей поддаваться. Анна машинально сжала пальцы на рукояти деревянной сабли и послушно развернулась к зеркалу. В свете свечей их отражение в зеркале было похожим на какой-то старинный портрет. Только дама была немного смешной, но зато ее кавалер был выше всяких похвал. В своей белой рубашке он был похож... ну да, на принца из сказки. Даже шрамы не портили впечатления. Еще немного, и Анна начнет считать всех мужчин, у кого нет шрамов, чуть ли не уродами.
- Так Вы дарите мне свой костюм, граф? - спросила она, глядя на его отражение. - То есть Вы все-таки будете вампиром?
Она вспомнила про вставную челюсть, и ей стало весело, а ненужные грустные мысли и стыд куда-то пропали, как будто их и не было.
- Вот только не представляю, из чего можно сделать клыки... А хотите, будете вампиром без клыков? Добрым таким вампиром...

- Конечно, я буду не против... - наоборот, буду очень рада.
- Вы мне очень нравитесь в обоих образах. В Вас есть что-то и от пирата, и от вампира... - призналась Анна. - И мне было бы проще подобрать свой костюм к Вашему образу, а не наоборот. Если выберете вампира, то я могу нарядиться Ночью или Летучей Мышью... А если пирата, то...
Она задумалась и не заметила, как начала рассуждать вслух.
- Какая же может быть пара у пирата? Бочонок с ромом? Штурвал? Попугай? Корабль?..

Анне очень нравился его смех. Искренний и заразительный. Когда Сергей смеялся, то не было ощущения, что он делает это из вежливости или чтобы заполнить паузу - как часто делал Мишель. Но она не смеялась вместе с ним. Она им любовалась...
- Ну, хорошо, раз выбор Вы предоставляете мне, то я честно признаюсь Вам - мне бы очень хотелось быть на маскараде Клеопатрой.
"Антоний и Клеопатра"... Она когда-то мечтала поставить эту пьесу, но все время что-то не складывалось... И если хорошенько поискать, то на верхних полках, скорее всего, найдутся те костюмы...
- Кем же тогда будете Вы?

Анна никогда не умела принимать комплименты, поэтому тут же покраснела. Его прикосновение было невесомым, она и не почувствовала бы его, если бы не увидела в зеркале... но оно было тем не менее таким приятным... Внезапно почему-то захотелось, чтобы он погладил ее по голове...
Анна вздохнула и начала прятаться.
- Спасибо... в парике еще и жарко к тому же, но Клеопатра светловолосой быть не может. Так что придется его надевать... Поможете мне найти их костюмы? Они будут далеко, скорее всего, на самом верху, да еще и за другими коробками...

- Вон на тех верхних полках, - Анна показала, на каких. - Давайте, я буду искать с этой стороны, а Вы - с той? На коробке будет написано "Антоний и Клеопатра". Думаю, мы быстро ее найдем.
Но чтобы залезть на верхнюю полку, ей придется встать на стул, и Сергею, несмотря на то, что он значительно выше ее, тоже. Благо, стульев в комнате хватало...

Анна взобралась на свой стул, пока Сергей тащил второй - для себя, и начала перебирать коробки. Несколько штук удобства ради она осторожно сбросила на пол. Нужная коробка все не находилась. А, быть может, она была со стороны Сергея.
Его замечание отвлекло ее от разглядывания надписей на коробках, и девушка озадаченно повернулась к собеседнику.
- Дорого? - непонимающе спросила она. - Почему дорого?
О том, сколько что стоит, Анна имела весьма приблизительное представление. Она никогда особенно не озадачивалась своими расходами, проявляя в этом вопросе какую-то детскую небрежность и рассеянность. То, что постройка театра должна была стоить Ивану Ивановичу больших трат, она, конечно понимала. Но была уверена почему-то, что деньги у него на это были.

Отредактировано Анна Платонова (28-04-2015 23:32:23)

- Сергей Петрович... Вы ведь понимаете, что я теперь не отстану от Вас, пока Вы не скажете мне все? - вкрадчиво спросила Анна, уже забыв о том, что должна была усердно перебирать коробки в поисках нужной им. - Что значит - дорого обошелся? У Ивана Ивановича, что -денег не было на его постройку? А каким же тогда образом он его построил? Что-то продал?
Неясная тревога закралась в ее душу. А что, если у опекуна были неприятности из-за этого театра, а она о них даже не знала?

Отредактировано Анна Платонова (28-04-2015 23:45:36)

Анна соскочила со своего стула вовремя. Если бы она услышала то, что сказал Сергей, когда стояла там - то могла бы свалиться, настолько неожиданным для нее это оказалось.
- Как это - заложил?.. О, простите, я понимаю, что значит "заложил", я просто не понимаю, зачем... почему он не сказал мне ничего? Я думала... неважно уже, что я думала... А Владимир... Конечно же, ему было неприятно... наверное, он был в ярости.
Анна сжала руками виски. Ей казалось, если она этого не сделает, то голова просто взорвется от бурливших в ней мыслей...
- И ему пришлось уехать... с такой тяжестью на душе... Поэтому он так редко писал...
И в его письмах кроме обычных вежливостей не было никогда ни одного слова мне... да и я не очень-то о нем вспоминала...
- О Боже... - страшная и неправдоподобная мысль так испугала ее, что Анна поспешила скорей высказаться, чтобы Сергей разуверил ее.
- Неужели поэтому Владимир и уехал на Кавказ?!

- Господи, какой ужас... - прошептала Анна, глядя с испугом на Сергея. Но видела она в этот момент не его, а барона Корфа, прогоняющего Владимира из его же дома... Что же должен был чувствовать в тот момент сам Владимир? Он уехал на Кавказ, чтобы не возвращаться. И все из-за того, что Анне пришла в голову блажь, будто она - великая актриса... Теперь многое становилось понятным. А ее вина перед Владимиром была, оказывается, намного больше, чем она представляла. Как ему удалось не возненавидеть ее?..
Анна опустилась на стул и закрыла руками лицо. Старая детская привычка - так прятаться. Будто бы если ты никого и ничего не видишь, то и тебя не видят тоже...
Как же она сможет играть или что-то ставить в этом театре, после всего, что сейчас узнала? Как вообще сможет смотреть Владимиру в глаза?
Иван Иванович, что же Вы наделали?

Отредактировано Анна Платонова (29-04-2015 15:57:03)

- Двадцать один, - глухо ответила Анна, не убирая рук от своего лица. Ей уже двадцать один, а она все никак не повзрослеет. Живет, не думая ни о ком, кроме себя и своих обид... Владимира могли убить на Кавказе, а она бы так и не узнала, что это она виновата в его отъезде... получается, она могла стать причиной его смерти.

- Не очень... - вздохнула Анна. Ну и что, что всего шестнадцать? Уже достаточно взрослая была, чтобы задуматься о том, какой ценой достанется ей театр... Она радовалась тогда очередной любимой игрушке, а Владимир подверг свою жизнь такому риску... А чего он натерпелся там, на Кавказе, она никогда не узнает, потому что он вряд ли все станет ей рассказывать...
Но волшебство прикосновения Сергея подействовало на нее успокаивающе. С Владимиром она обязательно поговорит. Как только вернется домой... или нет, после ужина... Или... потом. Найдет слова, чтобы выпросить его прощение...
- У вас есть сестра? Моя ровесница? А где она? В вашем имении? - ей казалось, она так хорошо знает Сергея, а оказалось, что она почти ничего о нем толком не знает.

Рукам было так уютно в его руках. И его голос - без насмешки или ехидства, серьезный и убедительный, проникал в самую ее душу, снимая часть огромного груза, который так неожиданно навалился на нее... Ей так хотелось верить во все, что он говорит, но чувство вины, хоть и стало меньше, все-таки осталось. Она не может винить одного только Ивана Ивановича.
- Я была злым ребенком, - что-то случилось с голосом, и она не могла говорить, только шептать. - Эгоистичным, думающем лишь о собственных развлечениях и удовольствиях. Провоцировала Владимира при каждом удобном случае. Спасибо Вам, Сергей Петрович, что так хорошо думаете обо мне, но я столько натворила, что не достойна Вашего сочувствия... И я в самом деле виновата... Теперь еще и театр...
Она умолкла, потому что если бы стала продолжать, то не удержалась бы от слез. Больше не будет никакого театра в ее жизни. Все здесь станет напоминать ей о том, что она сегодня узнала. Ссора Владимира с бароном... его отъезд на Кавказ... он рассказал обо всем своему другу... а кстати, почему Сергей так хорошо отнесся к ней? Он должен бы презирать ее заочно... она бы на его месте уж точно презирала бы ту, из-за которой другу пришлось уехать из родного дома...

- Еще немного - и я Вам поверю, - улыбнулась Анна, изо всех сил мечтая, чтобы он подольше не отпускал ее руки. Сейчас, когда он говорил с ней так доверительно и находился так близко, она была готова верить всему, что он скажет. Тем более что его слова были такими успокаивающими... освобождающими ее от чувства вины...
- То, что Вы говорите, правильно и логично... Но мне нужно будет время, наверное, чтобы это осознать. А пока я все равно чувствую какую-то вину... Иван Иванович всегда казался мне человеком безупречным и мудрым... и допустить сейчас мысль, что он поступил несправедливо, кажется мне кощунством.
Как жаль, что нельзя повернуть время назад и отказаться от этого театра... Тогда бы Владимир не поссорился с отцом, никуда бы не уехал... и не познакомился бы с Сергеем... А вот эта мысль ей не понравилась. Она чуть сжала его руки своими - будто бы убедиться, что он на самом деле существует и сейчас рядом с ней.
Как сложно все-таки жить на свете... Она уже запуталась в том, что хорошо, и что плохо. То, что казалось правильным, в любой момент могло оказаться обманом...
Мир внезапно сузился до пределов этой комнаты. Там где-то остались все непонятности и странности - за его границами. Она попробует разобраться с ними потом... Сейчас же самым главным было - чтобы он не отпускал ее руки...

Как хорошо ей было сейчас рядом с ним, даже печальные мысли о Владимире и Иване Ивановиче уже казались не такими печальными. Его голос можно было слушать бесконечно... а прикосновение его губ к ее руке было таким нежным... Анна смотрела в его глаза, и видела там только сочувствие, искреннее, без намека на обвинение...
- Мне кажется, Иван Иванович любил Владимира... Всегда так казалось, он просто не умел выражать ее... Стыдился своих чувств к нему и не стыдился - ко мне...
Анну очень заинтересовали ледяные пирожки, которые Сергей назвал самой большой демонстрацией сестринской любви.
- А что это были за ледяные пирожки? Вам пришлось их есть?

Она улыбалась, представляя себе пятнадцатилетнего Сергея, который не смог отказать сестре и съел ледяное угощение. Как сильно он любит свою сестру... даже выражение его лица поменялось, когда он говорил о ней. Черты стали мягче, улыбка - теплее. Таким он показался ей еще красивее.
- Вы потом заболели, - она не спросила, а подытожила. - И могу поспорить на что угодно, никому не признались, что было причиной Вашей болезни...
Так не хотелось отрываться от него, вставать и что-то делать... Но она почувствовала, как снова ее начинает закручивать сумасшедший водоворот, противиться которому, как она уже знала, у нее нет сил. Он был слишком близко. И слишком навязчивым стало желание прикоснуться к нему.
- Ну что же, Сергей Петрович, давайте примерим Вам золотой венок и алый плащ? В той коробке, - она махнула рукой в сторону стола, - только костюмы Цезаря, Антония и Клеопатры. Остальных нет, потому что мы передумали ставить эту пьесу. Слишком много там было сюжетных поворотов, актеры не справились с ними...

- Какой же Цезарь, да без венца? - Анна окончательно развеселилась. - Вот увидите, Вам очень подойдет!
Ну зачем она встала?.. Ей же не хотелось, ей было так уютно сидеть, когда он - рядом... Но разговор снова вернулся к костюму, и нужно было доставать его из коробки.
Анна подошла к столу и заглянула в коробку. Алая мантия чуть-чуть измялась, но не выцвела и не запылилась - и это уже было хорошо. Даже большая "золотая" пряжка не потускнела. И венок из таких же "золотых" листьев был здесь. Анна взяла его в руки и подошла к Сергею.
- Надеюсь, великий император позволит простой смертной поднести ему венец, и даже будет настолько милостив, что даст его на себя надеть?

Можно давать себе хоть сто обещаний, что будешь держать себя в руках, но когда он снова близко, все обещания как-то быстро забываются... Она надела Сергею на голову венец и не смогла отказать себе в удовольствии немного поправить его... а потом еще немного... сохраняя на лице сосредоточенное выражение... наконец, отступила назад, любуясь своей работой.
- Удивительно, как Вам все идет... А этот венец вообще как будто для Вас был сделан. Нет, Вы обязательно должны быть на маскараде именно Цезарем!
И уже чувствуя себя гораздо увереннее, она снова вернулась к коробке, откуда извлекла алую ткань.
- Вы ведь позволите мне еще немного поиспытывать Ваше терпение? - Она собралась замотать Сергея в эту ткань, чтобы сделать его окончательно похожим на Цезаря.

- Эту пословицу выдумал злой и завистливый человек, - возразила Анна и, подойдя почти вплотную к Сергею, перебросила один край ткани через его левое плечо. Ей что-то не понравилось, и она стянула ее обратно, потом перебросила снова, уже побольше.
- Чтобы она ненароком не свалилась во время выступления, мы хотели приколоть ее вот здесь, - Анна слегка провела рукой по его груди, задрапированной алой тканью, почувствовав при этом приятное покалывание в кончиках пальцев, - Это, конечно, неправильно, зато мы не волновались бы, что в самый ответственный момент с Цезаря слетит его одеяние... Если хотите, то и Вам потом заколем, перед маскарадом.
Анна зашла ему за спину, поднырнула вместе с тканью под его правую руку, остаток ткани набросила на левое плечо, а ее краешек перебросила через его левую руку. Прикасаясь к нему, она испытывала непонятное волнение, которого раньше никогда не ощущала - а ведь ей не раз приходилось помогать актерам примерять свои костюмы...
- Ну вот, теперь Вы - совсем как настоящий Цезарь! - с довольным видом заявила Анна и отошла на несколько шагов, чтобы оценить костюм в полной мере. - Только нужна еще маска. Думаю, здесь будет уместна золотистая полумаска... но за ней придется ехать в Петербург, у нас тут ничего похожего не будет. Или отправить кого-нибудь... посмышленее.
Пока она так размышляла вслух, в комнате появился некто третий. Он был маленький, серый, и вначале Анна его попросту не заметила, поскольку гость этот был мышью не самых больших размеров. Привыкнув, что в эту комнату давно никто не заходит, мышь решила устроить себе среди костюмов гнездышко. Со вкусом у зверюшки было все в порядке, и она выбрала коробку с костюмами для постановки спектакля по Пушкинской поэме "Руслан и Людмила". Видимо, мышь питала привязанность к отечественным авторам. А, скорее всего, борода Черномора показалась ей наиболее подходящим местом для обустройства гнездышка. И она сидела бы в нем спокойно, но Анна, сваливая вниз коробки, сбросила и эту, с мышью. От удара мышь слегка контузило, и какое-то время она тихо лежала в гнезде, соображая, на каком же находится свете, а когда очухалась, то, преисполненная отваги, выбралась наружу через заботливо прогрызенную в свое время аккуратную дырочку. Зверек был готов дать отпор неведомому врагу, поскольку место это считал своим законным домом и делиться им с кем-либо не собирался.
Эффект от его появления был потрясающий.
Анна, любуясь Цезарем, заметила краем глаза какое-то шевеление у коробок, перевела взгляд туда...
Мышей она боялась с самого детства, панически, еще хуже, чем темноты и призраков. Увидев серый комочек, она взвизгнула и бросилась искать защиты у Сергея. За его спиной ей показалось безопаснее всего...
- А вдруг они в каждой коробке?.. -  прошептала она, дрожа всем телом.

На его руках она очень быстро позабыла о несчастной мыши, которая уже, вероятно, давным-давно жаловалась своим сородичам где-то в подвале на то, как ужасно ее изгнали из собственного гнезда. Она вообще позабыла обо всем на свете, даже о том, что он недавно был ранен...
Ее руки скользнули по его плечам, путаясь в накидке, которую она только что так тщательно расправляла. Ее дыхание начало по непонятной причине сбиваться...
- Я очень... боюсь... мышей... - слова давались с трудом, и были вовсе не те, которые она хотела бы сказать.
- Вы... спасли меня... спасибо... - глаза смотрят в его глаза, не отрываясь. И она чувствует, что тонет в этом смеющемся взгляде, но ей не хочется выбираться на поверхность, в скучную реальность. Ей хочется навсегда в нем утонуть...

Отредактировано Анна Платонова (30-04-2015 18:19:21)

- Наверное... я теперь тоже полюблю мышей, - шепнула Анна, не отводя взгляда от его глаз. Так ясно стало для нее вдруг то, что с ней происходило в последние дни.
Мне никто не нужен, кроме него...
Рядом с ним она ощущала себя по-настоящему живой. Раньше она просто существовала, не подозревая о том. насколько сильные эмоции способна испытывать. Чувство к Михаилу теперь казалось тем, чем и было на самом деле - мимолетным детским увлечением. Оно и отдаленно не напоминало то глубокое чувство, которое Анна испытывала к Сергею.
- Вот бы их выбежало еще... несколько десятков... подряд... - она уже не понимала, что говорила. Ее руки, обнимавшие его плечи, казалось, зажили самостоятельной жизнью, и потянулись к его волосам... зарылись в них, запутались... венец императора полетел на пол...

Волшебство еще продолжалось, по инерции, даже когда она перестала видеть его глаза... Но когда Сергей усадил ее на стул, она словно очнулась от сна. Возвращение с небес на землю оказалось менее болезненным, чем в первый раз, но краска стыда отчетливо проступила на ее щеках. Второй раз за один вечер она нахально пристает к нему. Что он подумает о ней? Вряд ли что-то хорошее...
Ей нельзя приближаться к нему ближе, чем на несколько шагов. И больше лучше не оставаться с ним наедине, как бы ни хотелось, раз она не умеет контролировать свои действия. Сердце болезненно заныло, отказываясь смиряться с таким решением, но оно было просто необходимо.
- Простите меня... - Анна прижала руки к щекам. - Я не понимаю, что на меня нашло... со мной такого никогда не было. Но это больше не повторится, я обещаю!
Как стыдно...

- Мне нельзя к Вам приближаться, - севшим голосом призналась Анна. - Я странная становлюсь и перестаю себя контролировать. И поэтому мне страшно... а еще мне нельзя долго смотреть в Ваши глаза, когда они такие, как сейчас...
Она снова спрятала лицо в ладони. Теперь он будет считать ее развратницей или вообще какой-нибудь непристойной женщиной... И, наверное, она сейчас услышит, как он уходит...

-Нет, Вы не обидите, я в Вас уверена, правда, - Анна немного ожила от его прикосновения и даже осмелилась посмотреть на него. - Я в себе не уверена...
Не было очень давно... А у нее вообще не было никогда. Бешеное, неудержимое желание быть как можно ближе к нему, прикасаться к его волосам, к лицу, к рукам... чувствовать его прикосновения... что это за наваждение?
И вот опять... Ее рука у его щеки... и ей так хорошо становится... Анна нежно провела по его щеке ладонью, но вовремя замерла, иначе ее снова поглотило бы недавнее сладкое безумие. Вопрос сорвался с ее губ раньше, чем она успела решить, можно его задавать или нет.
- А что Вы ко мне чувствуете?

- Нет, не глупо... - Анна прерывисто вздохнула. - Вы так открыто и смело говорите, что придали мне смелости. Я тоже чувствую странное понимание, такого не было ни с кем и никогда. Как будто я уже знала Вас раньше... А потом мы потерялись, а потом снова нашлись. А еще... Вы как-то незаметно стали для меня важнее и нужнее всех других. И меня очень тянет к Вам. Любое расстояние между нами, будь оно в несколько комнат или в несколько шагов кажется ужасной несправедливостью. Но... Вы сами видели, что со мной начинает происходить, когда это расстояние исчезает.
Анна грустно улыбнулась.
- Что же нам теперь со всем этим делать?..

До конца декабря... Еще так много дней. И он будет рядом... Анна молча согласилась с тем, что ничего делать не нужно. Она научится держать себя в руках, чтобы иметь возможность общаться с ним, не раздражая своей навязчивостью.
А потом он уедет в свое поместье.
А еще потом... найдет себе хорошую, неиспорченную девушку из благородной семьи и женится. И если она, Анна, желает ему счастья, то она должна признать, что это будет для него самым лучшим...
Но пока что у нее есть время. До конца декабря. И она не станет отравлять себе это время грустными мыслями. Вот когда он уедет... времени будет достаточно.
- Я буду очень рада Вашему обществу, Сергей... Петрович, - она смотрела на него с нежностью. - И даже согласна делить его с Карлом Модестовичем. Вы только осторожнее с ним - он такой умный жулик...