А вот этот ответ заставил Императора поднять голову и посмотреть на нее долгим, внимательным взглядом, словно пронизывающим до самой глубины души. А потом он кивнул, и поглядев на свою руку проговорил
- Что ж, разумно. На том и порешим. Рад был побеседовать с тобой по душам
С этими словами он принялся меланхолично обводить подушечкой большого пальца ногти остальных - напустив на себя вид полнейшего равнодушия и спокойствия а на деле гадал - что она сделает? Встанет и уйдет? Останется? Будет ли расспрашивать или пытаться ходатайствовать? Или взывать к лучшим чувствам? Или?

Никки?!!!!!
Это имя прозвучало в его ушах как гром среди ясного неба. Вся выдержка которая понадобилась ему для этого нелегкого разговора разом полетела в тартарары. Николай вскочил, с грохотом опрокинув кресло и в два шага нагнав ее схватил ее за руку повыше локтя. Его лицо побурело от бешенства, глаза налились кровью, казалось еще секунду и он рухнет на месте с апоплексическим ударом
- Никки?! - прохрипел он ей в лицо - Никки?!!!!! Да что ты себе позволяешь!!!!
Он шагнул в сторону, и дальше, дальше в спальню, буквально волоча ее за собой не давая ни малейшей возможности выдернуть руку. С силой захлопнул дверь, повернул ключ в замке и что было сил швырнув ее на постель остановился над ней с трудом переводя дыхание. Хотелось встряхнуть ее, и надавать пощечин за это имя, имя которое она столько раз шептала извиваясь от сладкой муки в его объятиях, которое столько раз мурлыкала ему на ухо. Имя которое отныне принадлежало лишь Шарлотте, той что никогда не предавала несмотря на все его интрижки и шалости на стороне, имя которое она предала выскочив замуж без его ведома.
- Вот как, баронесса?! - наконец проговорил он с яростью - Баронесса Корф, гордая и неприступная, баронесса Корф презревшая своего любовника ради нового мужа, баронесса Корф изображавшая несколько дней назад холодную и покорную невинную жертву тирана. Баронесса Корф напрочь забывшая семь лет восторженной любви  в которой уверяла того кого называла этим именем - и которая ведет себя как  будто этих лет не существовало в природе, Упивающаяся своей честью баронесса Корф - называет своего Императора тем именем которое было дозволено называть одной лишь Долли, любившей не Императора а мужчину! Как прикажете это понимать?

- Какая же ты лицемерная дрянь! - почти изумленно прошептал Николай и вздернув ее на ноги наклонился к самому ее лицу. Налитые кровью глаза забегали по ее лицу словно впервые увидели - Обе наши встречи ты затягивалась в свою новоприобретенную честь словно в броню. Словно и не было семи лет, словно я враг от которого надо отбиваться любой ценой, ты, твердившая о любви которой неподвластно время и препятствия и забывшая меня через два месяца ради другого. Ты! Эти твои холодные "Ваше Величество" да "Государь"... Черт с тобой я принял это! Хочешь быть чужой, пускай. Хочешь быть его - пускай. А теперь ты вдруг решила вспомнить? Да? Ну так вспоминай до конца! Попроси меня - как просила та женщина что любила! Ну? - одна рука с быстротой молнии обхватив ее за талию притиснула ее к нему, а вторая с силой сжала ее грудь через тонкую ткань платья и корсет. На секунду все поплыло у нее перед глазами, он наклонился зло и больно впившись ей в губы, а потом шагнув вперед резко толкнул ее спиной на шелковое покрывало постели, остановившись над ней так, что она не могла бы слезть с этой стороны. Его грудь тяжело вздымалась, на висках выступил пот, синие змейки выступившие на висках бешено пульсировали.
Сорвать бы с нее одежду, взять ее силой, а потом вышвырнуть нагую под снег, где ей и место. Лицемерка, шлюха, предательница!
Впрочем попыток дальнейшего действия он не предпринимал. Где-то там за кровавой стеной бешенства еще оставался рассудок,хотя  его вопли доходили до сознания весьма глухо. Ему стоило нечеловеческих усилий остаться на месте, и сдерживаться, сдерживаться что было сил. До тех пор пока сумасшедшее сердцебиение колоколом гудевшее в голове не стало мало-помалу стихать, и Николай никогда не узнает - как вовремя остановился он в ту минуту, действительно в нескольких секундах от апоплексии. Он лишь стоял над Дашей, глядя на нее с выражением изумления, презрения, почти ненависти, не понимая - как же так можно-то...

Отредактировано Император Николай (25-06-2015 02:37:40)

Николай смотрел на нее, не отводя глаз, и стараясь совладать с этим порывом бешенства, от которого буквально готов был разорваться на кусочки. Сердцебиение стихало, мало-помалу отливала кровь от лица, оставив лишь тяжелую, пульсирующую боль в висках и затылке. Наконец    его хватило на то, чтобы взять себя в руки и даже усмехнуться - со злой, горькой иронией
- Как же вы все любите рядиться в патетические одежды и примерять на себя облик невинных жертв. На прошлой нашей встрече вы были чистейшей девой, преданной супругу, которой домогался похотливый тиран, и так возвышенно готовы были принести в жертву жизнь во благо чести. Ну прямо-таки Лукреция Всероссийская. Меня это взбесило, но признаюсь, внушило немалое уважение. Вот и оставались бы в таком облике до конца. По крайней мере я мог бы уважать вас. А теперь вдруг вы вспомнили еще и о том что было раньше и решили воззвать к былым чувствам, которые так яро отрицали в прошлую встречу. К мужчине которого вы видите ли любили. Того кого любили, баронесса - не оставляют без единого слова и не выходят замуж через два месяца. Это само по себе унижение и предательство, но я принял это, хоть и был в бешенстве. Потому что это - поступок. Поступок отважный и безрассудный, поступок во имя любви. Вы ушли и закрыли за собой дверь. Это больно для меня, но правильно для вашего нового мужа. А теперь? Вы вновь открываете в эту дверь, заглядываете в нее, и пытаетесь взывать к тому, что оставили за ней. Сомневаюсь что вашему супругу бы это пришлось по душе. Как и мне В глазах Николая ирония мешалась с какой-то странной обидой, но он не давал себе задуматься и спокойный, ледяной голос резал словно ножом.
Ах как мило сказать "вы правы, я лицемерная дрянь", Самоуничижение в вашем стиле, вы же так любите страдать. Помнится вы только что напоминали мне о том что вы семь лет терпели побои ради меня. Вы полагаете это делает вас героиней в моих глазах? Да и в любых других. В этих побоях есть хоть капля моей вины или вашей заслуги? Так вот, милочка - ни капли! Вам ясно?! - он говорил холодно и размеренно, не двигаясь с места, словно статуя, у которой движимы только губы - Вам ничего не стоило избавиться от этих побоев. Всего лишь сделать выбор. Сказать мне об этих побоях, и я мигом избавил бы вас от них. Или же оборвать связь со мной и остаться с вашим мужем - сказав мне - Государь я не в силах вести двойную жизнь. Я никогда не имел привычки навязываться женщинам которые меня не желают, сударыня, и вы это знаете. Так нет же. Вы предпочли стоять на пороге. Любимая одним и угнетаемая другим - образ в самый раз для любительской постановки в каком-нибудь провинциальном театре.  Вы и сейчас не сумели до конца сделать выбор. Ушли в одну комнату, но в последний момент - вернулись на порог. На порог, на который вы потеряли право отдав свою руку Корфу. И дело не только во мне и не в страхе. Когда одна женщина уходит от одного мужчины к другому - она теряет на этого первого все былые права. Раз и навсегда.
Он перевел дыхание и сжал переплетенные за спиной руки так что побелели суставы и продолжил уже тише и спокойнее, с отчетливой горечью в голосе
- Я ведь предлагал вам вернуться. Вы не пожелали. Оттолкнули меня с таким высокомерием, с такими возвышенными рассуждениями о чести, о долге перед мужем, о любви... Мне было больно но я поневоле уважал это. Что прикажете мне ощущать теперь? Или вновь нарядитесь в эту вашу лицемерно-почтительную маску и заявите "Император волен делать, говорить и ощущать что угодно и я не имею права... и прочее, прочее в этом духе"? Ваш муж помнится едва не свел меня с ума такими формулировками в прошлом году.

- Ты вообще не умеешь играть - раздраженно бросил Николай и отвернулся - Ни во что. Как не умеешь и многого другого. Мы говорили - вполне мирно, если ты заметила. Это я и подразумевал когда говорил "как раньше". А ты похоже признаешь лишь две крайности - холодная чопорность или же.... "Никки".... Скажи, а как ты  зовешь Корфа? "Виви?" - он бросил взгляд через плечо. Неожиданно ему захотелось получить ответ на этот вопрос, несмотря на то что поднявшаяся в душе волна схлынула так же как и накатила

Николай глубоко вздохнул и отошел к окну, заложив руки за спину. Выплеснув на нее душившее его негодование и выговорившись он ощущал сейчас странную пустоту. А ведь вся эта история еще далеко не закончена, и придется ее как-то решать. С Дашей все ясно. А как быть с Корфом? На какое-то мгновение он ощутил желание немедленно подписать приказ об освобождении, и пусть себе едут с глаз долой, чтобы не вспоминать больше о них. Но этого сделать он не мог. Угрозу брошенную в лицо слышали свидетели.  Попустить такое хоть один раз.... Он знал к чему это могло привести. Что каждый недовольный сможет угрожать в открытую или скрыто - зная что был прецедент и виновник не был наказан. И рано или поздно повторится Сенатская площадь. А то и проще - несколько выстрелов из толпы. Такого спускать или прощать было нельзя. Никак нельзя. Начало правления ознаменовавшееся бунтом, арестами, виселицами оставило в душе Императора неизгладимый след. Он знал, знал конечно что Корф никакой не заговорщик. Но слухи... слухи о том что человек осмелившийся грозить смертью императору был запросто отпущен на свободу. Они поползут, разрастутся и вырастут... Во многое.
И как же теперь быть? А приговорить - означало закрепить за собой репутацию ревнивого тирана, по собственной воле распоряжающегося невиновными, ибо тогда об угрозах Корфа все забудут, а толковать по темным уголкам будут об этом как о любовной истории.
Он вдруг почувствовал как устал. Смертельно устал от этого дурацкого водевиля который закрутила жизнь. И разделаться с ним одним ударом ведь не получится. Любой меч - оружие обоюдоострое....
- Я сделал ошибку разжаловав Корфа - неожиданно сам для себя проговорил он вслух. - Но тогда царило перемирие, и мне просто не пришло в голову что куда полезнее было бы дать ему то повышение что было ему уже подписано в следующий месяц. Да и отправить на Кавказ. Там он послужил бы короне куда лучше чем сидя сиднем у себя в поместье. Никогда бы не встретился с тобой. И мы не оказались бы в этой ловушке.

А Николай размышляя о сказанном вспомнил еще об одной детали. Еще одно донесение поступившее совсем недавно и повергшее его было в такой удушающий гнев что он едва сумел дочитать его до конца. Странно - за этим разговором он совсем было забыл о нем. Но стоило лишь вспомнить, как с таким трудом успокоившееся сознание снова начинало вздрагивать от пробуждающейся ярости. Стоп, спокойно, спокойно, взрывом ты ничего не решишь. Лишь теряешь лицо. Но все же трудно было сохранять спокойствие зная что его провели как мальчишку.
- Скажи, кто придумал этот маскарад с доктором посетившим крепость? - спросил он не оборачиваясь, и по-прежнему держа руки за спиной.

- Оба? - Николай медленно повернулся к ней и в его голосе вновь зазвучал пока еще сдерживаемый гнев - Вот как. Признаться я надеялся что это была выходка Александра. Как раз в его духе, этот мальчишка похоже никогда не повзрослеет. Выходит и вы приложили к этому руку. Устроить встречу в обход всех канонов, по собственному почину! Провести Императора как мальчишку! Считать себя всех умней и изворотливее - еще бы, запретная встреча под самым носом у ревнивого тирана разлучившего любящих супругов! Надеюсь вы хорошо посмеялись? - последний вопрос - заданный совсем уже ледяным тоном хлестнул словно кнутом

- Вот как? - глаза Императора зажглись ледяными искрами - Чем же это было? Проявлением вашей хваленой верности Государю?  Верноподданный подал бы ходатайство о встрече. Лично! А не устраивал бы маскарад с переодеваниями, втихую, словно пара воришек, пытающихся пролезть в чужой дом. Вы, мадам похоже совершенно не имеете понятия о честности? И о том как надлежит действовать в открытую? Проклятье, да ваш чертов Корф и то внушает мне сейчас больше уважения чем вы оба. По крайней мере он всегда выкладывает в лицо что думает и не прячется! Нет же. Пробрались, втихую, за спиной. Провести Императора, добиться своего - как же. Что же, вы добились своего, получили встречу. Довольны?

- А вам не приходило в голову что я одобрил бы ходатайство!? - прорычал Император, сдерживаясь изо всех сил. - Одобрил бы - потому что всегда уважал тех кто сражается с открытым забралом! Хотя бы для того чтобы не показаться тираном. Так нет же. Вы даже не попытались! Слишком горды? Считаете себя всех умней, этакой заранее осужденной невинной жертвой! Княгинюшка у вас повадки крепостной актерки, вы знаете это?! Господи до чего мне надоел этот дешевый фарс!  Который раз уже я слышу про вашу верность - да чего она стоит! Где? В чем она проявилась хоть раз - скажите на милость? Вы понятия не имеете что такое верность мадам! Я верна государю - ах как красиво это звучит. А теперь скажите мне - в чем?! -он почти выкрикнул эти слова - В чем ваша верность? В готовности отдать жизнь на благо отечества?  Красивые слова, красивые жесты, ах как я тронут, да только эта затверженная фраза за версту несет фальшью.

Отредактировано Император Николай (25-06-2015 11:51:04)

Николай истолковал ее молчание по-своему и коротко рассмеялся, сухим, безрадостным смехом
- Вот она, ваша верность. Снова изображаете несчастную угнетаемую жертву. Ни на что иное и рассчитывать не приходится. Проклятье, Корф какой бы он ни был бунтарь - действительно верен мне, и в этом у меня не было и нет никаких сомнений! Верен на деле а не на словах. Мне следовало бы призвать его на службу а не отправлять на эшафот. А вы, вы, семь лет уверявшая меня в великой любви - когда дошло до дела можете лишь выдувать красивые слова как мыльные пузыри. - он с силой ударил кулаком по подоконнику и замолчал, силясь обуздать обуревавший его гнев. Слепой, нерациональный - он это знал, и ненавидел сейчас ее еще больше за то, что как ни старался - не мог до конца держать себя в руках. И снова старался нащупать путь к себе, к Императору а не ко взбешенному мужчине который не знает что делать с собственными воспоминаниями, обидой и злостью. Наконец он выдохнул и отвернулся. Повисло долгое молчание. Долго, очень долго молчал он стараясь успокоиться, и наконец произнес прежним ровным тоном
- Суд над вашим мужем будет завтра.

- Нет. - сухо ответил Николай не оборачиваясь - Не известен.

- Слишком горды чтобы спросить - что его может ожидать? Разумеется, вместо того чтобы спросить в открытую - вам куда привычнее будет поискать окольные пути. - не оборачиваясь произнес Николай. - Слишком горды чтобы попытаться смягчить наказание? Ну да. Ходатайства и расспросы это же для простых смертных, а баронесса Корф слишком упоена своей ролью чтобы вникать в такие мелочи. Вы лучше пострадаете - молча, и гордо подняв голову. Великая любовь к мужу и великая преданность к государю. Но ни то ни другое не стоит того чтобы поступиться гордостью или преступить столь любезную вашему сердцу роль жертвы. Все верно, праведницам да великомученицам не полагается унижать себя разговором с тиранами. Вы родились в не то время, дорогая. Вам бы в Рим, на тысячу семьсот лет назад.

- Это так. - Николай обернулся к ней уже совершенно спокойным - Однако, я удивлен что вы рассуждаете столь здраво. Скажите, баронесса, рассказывал ли вам ваш супруг об одном маленьком дельце которое случилось вскоре после несостоявшегося расстрела в прошлом году. И которое наверняка бы стоило ему как минимум свободы, а скорее всего и жизни - в свете только-что полученного помилования?

- Мы с Императрицей хотели дать возможность Александру попрощаться с  Ольгой Калиновской перед ее отсылкой в Польшу. Было решено устроить им встречу по пути, и конвой был предупрежден, но об этой планируемой встрече не знала ни Калиновская ни Александр. Все думали что ее просто увезут. - Николай присел на подоконник - Не знаю каким образом Корф узнал о том на какой день назначен ее отъезд но он умудрился появиться там до появления конвоя и похитил ее из-под самого носа у охраны. Повидимому решил отплатить цесаревичу и устроить ему последнюю встречу с его возлюбленной, и проделал все то, что планировали и мы - но по собственному почину. Но поскольку о наших планах не знал никто, то его действия были похищением государственной преступницы, попросту организацией ее побега. Знаете чем грозило бы такое - учитывая что этот человек еще два дня назад чудом получил помилование уже стоя у стенки. Повторное государственное преступление после высочайшего помилования - рецидив. Не многим менее серьезно чем то что происходит сейчас.

Отредактировано Император Николай (25-06-2015 14:16:25)

- Его спас я. Этому делу не оказалось свидетелей. Его схватил взвод солдат из моей личной охраны, и допрашивал его - если этот разговор можно назвать допросом - я сам. И решение выносил тоже я. - Император говорил ровно, даже с какой-то ноткой сожаления в голосе. - За тот недолгий разговор я многое понял, и уже тогда пожалел о том что разжаловал его. Корф бунтарь и вольнодумец - но человек чести, отваги и высокого мужества. Этот безумный поступок был свидетельством абсолютной верности  - но я не знал тогда, верности мне - или моему сыну. Но после небольшой проверки убедился в том, что он верен мне безоглядно. А такими людьми не разбрасываются.

- Именно. Есть свидетели. - Император кивнул. - И вариантов приговора лишь два - казнь или Шлиссельбург. Все будет зависеть лишь от того как сам он поведет себя на заседании суда. Просто хочу чтобы вы знали - я не могу воспользоваться своим правом помилования дважды. Тем более когда трое свидетелей слышали как он заявил мне в лицо что убьет меня. И неоднократно подтвердили свои показания. Если бы их не было я бы замял дело - говорю вам это сейчас совершенно честно. Не ради вас, Долли. Ради Империи, которой в любой момент могут понадобиться истинно верные люди. Но если станет известно что был прецедент когда преступник угрожавший Государю избежал наказания - то найдется много желающих повторить сей подвиг, а то и привести его в исполнение. Даже Император не всегда волен в своих решениях. И вы это знаете.

Николай смотрел на нее со странным выражением. Его гнев действительно как-то странно утих и словно преобразился в нечто иное. И хоть сейчас он говорил чистую правду - то не мог не понимать - что он и запустил эти чудовищные жернова сыска и дознания которые перемалывают человеческие жизни с равнодушием часового механизма.  Что его жестокая насмешка там в камере и вынудила Корфа бросить угрозу за которую ему придется расплатиться жизнью. И хотя его прежняя страсть и привязанность к Даше отравленная всем тем, что сегодня он не сдерживаясь выговаривал ей - исчезли, превратившись в легкое сожаление перемешанное с презрением и равнодушием - странное сочувствие сейчас не давало ему выговорить ту злорадную фразу которая вертелась у него на языке еще час назад. Искреннее горе всегда вызывает невольное уважение и сочувствие. И как он сейчас не напоминал себе "она предала меня. Лгала, притворялась.. забыла,... А он похитил у меня мою женщину, похитил даже сердце моей дочери" - разбудить вновь в себе спасительный гнев - не получалось.
Наконец он заговорил
- Вам придется на деле доказать свою верность, Долли. Примите то что произойдет - чем бы оно ни было - так, как подобает смиряться с законами Империи. Я наговорил вам много жестоких слов, в большинстве которых не сомневаюсь и сейчас. Но следующие два дня будут вам проверкой. Если вы выдержите ее - то останетесь жить в поместье вашего мужа. Корф оказался неплохо осведомлен в науке права и заранее предпринял меры чтобы уберечь имущество от конфискации, чтобы как понимаю сохранить его для вас.  Продолжите воспитывать своих детей в преданности престолу. Пусть уже не для моего царствования - я все же не молод, а для царствования Александра.

Император молча встал с подоконника, прошел к двери, и повернув ключ отпер ее. А после - опустился в кресло стоявшее в углу - то самое в котором часто сиживал по вечерам в одной рубашке, пока она, сидя на мягком пуфе у его колен, и глядя снизу вверх переплетала пальцы на его колене. А он рассеянно перебирал кружева на ее рубашке и рассказывал о каких-то делах.. и она слушала всем своим существом.
Это было. И прошло. Та девушка, которая бледная и похолодевшая не смела поднять глаз на балу, и не поверила голосу приглашавшему ее на танец - осталась в его памяти... Но только там, потому что больше ее в его жизни не будет. Даже после смерти Корфа. Даже если сама захочет вернуться к нему, как бы это сейчас не казалось невероятным. Не вернется ни одного из тех дней, и новых таких же больше не будет. Нет больше княгини Ливен.
Николай устало протер пальцами виски.
- Что ж... Если на этом все сказано то прощайте, баронесса. Едва ли мы с вами когда-либо встретимся вновь.