- Он профессор в Медико-хирургической Академии - Воронов не то пропустил мимо ушей, не то старательно не заметил ее комментария относительно себя, и охотно принялся рассказывать о Пирогове - Представьте - ему не более тридцати лет. Большой энтузиаст своего дела, доложу я вам. Рассказывал о ранах и способах их лечения, и расспрашивал меня о Кавказе - как ребенок рассуждает о конфетах!  И то, что Корф выжил - полностью его заслуга, по словам тюремного врача. Тот уже старик, но выгодно отличается от большинства своих коллег. Обычно эскулапы крайне ревнивы к достижениям других. - Он машинально протер ладонью бедро - А насчет того чтобы наблюдать - я имел дерзость договориться с ним об этом самовольно и пообещать что за ним будут присылать лучших лошадей из существующих, чтобы доставлять его из Петербурга сюда - и обратно. И он, надо признаться принял предложение с восторгом - похоже ему самому не терпится полюбоваться на детище рук своих. Он же кстати и советов мне надавал, которыми я вчера изрядно утомил вашу Варю. Завтра надо будет послать за ним лошадей в здание Академии... На Компанейскую, номер шесть. Приезжать готов через день, при условии что его в тот же день доставят обратно. Но думаю для вашей конюшни это не чрезмерная задача? Сколько знаю Корфа он всегда бредил лошадьми, и кони у вас в конюшнях стоят добрые.

- Уговаривать его не придется, я еще не видел подобного энтузиаста. Хотя некоторые его комментарии могут показаться вам жутковатыми - но что поделаешь, медики - народ циничный. - Воронов чуть прищурясь поглядел на Корфа и перевел взгляд на молодую женщину. От него не укрылось, что она не замедлила снять траур и это было хорошо. - Признаться мне и в голову не пришло, что вы тут не знаете о том, что он жив. Когда я вернулся из Зимнего в крепость - Скобелев все твердил мне что он не жилец, но я почему-то был уверен, что извещение для родных он все же пошлет. Мне пришлось позагорать трое суток в карцере, за то, что едва не придушил этого ..... он проглотил ругательство и с отвращением выговорил фамилию - Никольского, но когда вышел... Был безмерно удивлен тем, что в этой душегубке которую там именуют лазаретом - обнаружил Корфа одного. А ведь думал что он уже давно дома, или что рядом кто-то будет находиться. Решил что вы попросту не знаете о помиловании, а потому и не приехали. А оказывается все с точностью до наоборот....  - он покачал головой, не зная хмуриться ему или смеяться - Еще и этот юный обормот подсыпал соли, выходит. Я должен извиниться за него, да и за то, что у меня не было возможности оповестить вас тотчас же, еще в самый день расстрела.

Отредактировано Сергей Воронов (11-09-2015 11:38:37)

Не случилось ли чего более страшного... о да.... ведь едва не случилось...Ведь какая-нибудь секунда промедления Императора, и.... Только вот знать об этом никому не следовало - и уж тем более не баронессе с Анной. Поэтому Воронов лишь неопределенно мотнул головой и усмехнулся
- Да, это было бы занимательное чтение, сам бы от такого не отказался. Скорбящие дамы бывают до крайности красноречивы, когда полагают убедительность своей скорби прямо пропорциональной цветистости своего слога. Я бы на его месте припрятал парочку наиболее любопытных для того, чтобы когда-нибудь, лет через тридцать-сорок, сидя этаким старичком в кресле у камина - поддразнить свою супругу таким милым напоминаниям о вздохах светских дам времен холостяцкой юности. Правда это рискованно - он со смехом покачал головой - Боюсь за такие шутки от вас и через сорок лет можно будет получить кочергой!

-  Не так много, как вам кажется, Дарья Михайловна - мягко ответил Воронов, и Анна широко распахнув глаза вскинула на него взгляд с какой-то изумленной надеждой - ведь глядя на этот полутруп вообще трудно было представить что он когда-либо очнется. а тут... "не так много"? - Он уже дважды открывал глаза за эти четыре дня... И даже попытался заговорить - там, в лазарете, хотя расслышать его я смог разве что ткнувшись ухом ему в нос. То, что сейчас он больше похож на мертвеца чем на раненого - это полагаю лишь воздействие опиума, которым его опоили перед дорогой. Наверное не рассчитали с дозой, да и много ли ему надо в таком-то виде. Но когда этот дурман пройдет - хаш и кобылье молоко быстро вернут ему силы. Вот только... - он помедлил - Штерн сказал вам правду.  Пока тело находится в шоке - он не чувствует ни удушья, ни боли - вообще ничего.  Но по мере того как организм набирает силы для борьбы, и начинает выкарабкиваться из ямы - этот процесс куда более мучительный для самого раненого, и пугающий для тех, кто рядом. Возвращаться к жизни - тяжелее чем умирать, могу сказать вам по собственному опыту. Удушье, лихорадка, кровохарканье - все это выглядит страшно, но это - борьба за жизнь. Просто помните об этом - и не бойтесь ничего.

-  Не сомневайтесь, баронесса - уверенно кивнул Воронов, мысленно возблагодарив Бога за то что она не спросила - что же именно пытался сказать ее муж. Ему не хотелось повторять эту фразу и которая вновь вернула бы ее к воспоминанию о крепости - Владимир в свое время вытащил меня из такого ада, по сравнению с которым десяток пуль в теле - просто удовольствие, а его теперешнее состояние - легкое недомогание. На свете все же есть справедливость, хоть торжествует она не всегда, и Господь не совершает чудес наполовину. Все уже позади.
Он почувствовал как пальцы Анны робко нашарили его руку, и с улыбкой накрыл ее руку своей. Вот так. Незачем им знать что любая, даже самая пустяковая рана может убить если нагноение перерастет в гангрену, что инфекция пожирает людей подчас в самом шаге от выздоровления. Сергей и на собственном опыте, и основываясь том, что повидал за пятилетнюю войну - твердо знал что вера, уверенность - самое надежное из лекарств. И они обе должны быть уверены - без тени сомнений или страхов.

- Боится увидеть Владимира в таком состоянии, или боится помешать нашей с вами беседе? - осведомился офицер, бессознательно растирая ладонью бедро и с улыбкой пропустив мимо ушей мягкий упрек, который вообще-то воспринимал всегда как комплимент - Возможно, я слишком долго отнимаю ваше время?

- Хаш? - Воронов усмехнулся, покачивая набалдашник трости ладонью - Да. Собственно больше половины всех своих знаний я похоже почерпнул оттуда. Это - еда бедняков. Пастухов, неимущих.... Там где мало-мальски состоятельные люди потребляли только мясо - нищие не гнушались подбирать остатки. Копыта, хвосты, рога.... Интересно кто первым и от какого отчаяния додумался сварить копыто, но думаю результат его приятно порадовал. Каждый день его есть конечно здоровому человеку нельзя, такая еда крайне тяжела для желудка, но для больных, и ослабленных, для тех кому надо из малого количества еды - почерпнуть как можно больше сил - лучшего блюда не найти. Хотя вкус и запах конечно нравятся не всем. Зато сытно. От одной тарелки съеденной ранним утром - чувствуешь себя сытым до самой ночи, и это нас спасало - когда приходилось совершать долгие переходы без остановок на привал. Жаль что из конских копыт хаш не сваришь, иначе зима у Казбека не стоила бы жизни почти полутора сотне человек. Кстати любопытно, представьте - на Кавказе верят что настоящий хаш должны варить только мужчины. Точно так же как и готовить мясо на угольях, или варить "келле-пача"- суп из бараньей головы. 

Отредактировано Сергей Воронов (11-09-2015 14:01:32)

- Распоряжения? Варе? - Воронов расхохотался - Боже упаси, баронесса, мне еще не надоело жить на белом свете! Нет, я просто сказал ей что надо выварить разрубленное копыто в течение десяти-двенадцати часов с одной только луковицей - без овощей, мяса, масла, крупы и прочих приправ, и унес ноги из кухни прежде чем она сообразила что происходит! Не сомневаюсь - мне на кухне до самого сегодняшнего утра мыли кости и поминали словечками, которые не приличествует произносить в обществе дам. Но к слову я должен благодарить Юрку за то, что во время моего пребывания на кухне - отвлек на себя внимание и позволил произвести сей маневр без потерь. Малец пришелся ей по душе, представьте - когда я зашел на кухню - он чистил там картошку и выглядел весьма довольным. А Варвара ваша обхаживает его как родного внука, приехавшего на каникулы! Впору ревновать к такому успеху у дам - я вот например вашу кухарку очаровать не сумел, как ни старался.
- он смеясь пригнулся, делая вид что спасается от вмиг насупившегося взгляда Анны, которая впрочем не сумела подавить улыбку, представляя его очаровывающим Варю, которая по комплекции была вдвое шире него, а по возрасту вполне годилась в матери.

Отредактировано Сергей Воронов (11-09-2015 14:28:10)

- Слуги?- Сергей фыркнул - Вы о том, что Корф жив? Должен сознаться - об этом ей рассказал я, и Григрию вашему тоже. Так она едва не задушила меня в объятиях и не опрокинула вместе со скамейкой на радостях. Право, пройдя пять лет на Кавказе никогда не думал что когда-нибудь буду рисковать жизнью в самой что ни на есть мирной кухне! Поистине неисповедимы пути Божьи

Отредактировано Сергей Воронов (11-09-2015 14:44:44)

- Нам пора идти - Воронов хорошо понял этот взгляд, и опершись на трость поднялся, подавая руку Анне - Корф мне в жизни не простит, если узнает что я наблюдал столь интимный процесс как кормление с ложечки. От вашей кухарки-то я ноги унес, а вот от него боюсь удрать будет не так просто как от нее. - он церемонно склонил голову - Доброго вам дня, баронесса

В отличие от друга у Елагина в голове колокола не звонили,у него вообще редко было похмелье,а сегодня уж подавно. Скосив глаза на Волконского,Елагин лишь усмехнулся,проведя ладонью по бороде,и прищурился,вспоминая прелести молоденькой горничной. Девка действительно была хороша,и судя по ее умениям и поведению давно уже в девицах не ходила. И хотя по прежнему считал, что внутри у нее вместо души ведро помойное, внешние факторы его очень даже прельщали.
-не зря она при доме живет с ее характером-то

Елагин почувствовал себя явно не в своей тарелке.Не потому что он что-то натворил и его поймали,по сути и не натворил ничего,а потому что стоит,как школяр,глядя в пол,а эта пигалица его отчитывает!
-кхм...нет,не  разочаровала-ляпнул он,поднимая глаза и наткнулся на возмущенный взгляд друга,выпалившего только что обличившие его слова.Елагин расхохотался не слабее Волконского,но успокоился быстрее.Все еще посмеиваясь,притянул к себе крестницу,коснувшись губами макушки-не сердись,кнопка.Ну отметили...слегка возвращение Владимира,так что здесь такого?Ты учти,это мы только репетировали. Вот очнется он когда,вот тогдааа....а когда на ноги встанет и вовсе гулянье можно будет устраивать!

Елагин задохнулся от ее слов,а потом расхохотался,прижав ее крепче к себе.Да,прав был Мишель,действительно вся в прелестную Софи,такой же язычок.Вот так пошла ни в отца,ни в мать,а в тетку.Мать...Новость о расстреле барона облетела всю столицу,письма летели десятками. Ну и где эта женщина,заявлявшая в гостиной особняка Корфов в Петербурге :"Я ее мать!",где эта женщина,что так рьяно защищала себя и оправдывала,играя несчастную жертву?!Ее не было,нашла себе занятия по душе.Хотя и Слава Богу.Объявись сейчас Строганова в особняке, хорошим бы это не закончилось.
-о Мише не волнуйся.Софи обмолвилась,что у них партия после обеда.А далее мы его займем

Что-то все же изменилось в тишине комнаты. Слабо, едва уловимо. Только вот в тишину уже больше двух часов то и дело вплетался почти незаметный звук, - неслышимый за звуками шагов, шорохом платья, скрипом кресла, и даже собственными мыслями. И лишь сейчас - когда она лежала неподвижно - совсем рядом - могла уловить это самое, изменившееся.
Едва слышное, медленное, затрудненное.... дыхание. Медленно, по минутам, по часам, по мере того как отступал наркотический дурман усугубивший бессознательное состояние до сопорозного, по мере того как по капле, по ложечке руки Даши вливали в него жизнь драгоценной жидкостью и штерновскими настойками - расступалась черная бездна, поглотившая его сознание, и стало слышным дыхание, которое до того можно было почувствовать лишь приложив зеркало к губам или прижавшись ухом к правой части грудной клетки.
Он еще не в силах был шевельнуться, не осознавал ничего вокруг, но все же - дышал. Отключавшиеся одна за другой жизненные функции и восстанавливаться могли лишь в обратном порядке и первыми, в черноту провала заполненного бесконечным падением - проникли звуки. Сознание еще не могло понять и осознать их, понять, что и как - но в бездонной пустоте - ощущение внешнего мира проявлялось медленно - проявляясь из непроглядного мрака.
Вдох... выдох.... едва воспринимая воздух, зато слыша звук собственного вдоха, и едва слышный пока свист в глубине. Минутами... часами.... проваливаясь в черноту и так же медленно выплывая обратно - к звукам, которые путались, растягивались приобретая звучание подобное бессловесному эху. И снова в черноту. Раз за разом словно пробиваясь к поверхности чуть ближе с каждым разом, но все же томительно медленно
Он не ощущал себя. Его не было. Ни мыслей, ни ощущений, ни самосознания. Просто нечто аморфное - то в черноте... то в мутной серости шелестящей звуками, которые иногда казались почти знакомыми... знакомыми? Кому?Часы...
Когда сомкнутые ресницы дрогнули - его еще не было. Медленно, словно на них давила вся тяжесть вселенной приподнялись веки, впуская в черноту какую-то белесую серость. С цветными пятнами - расплывающимися в этом сером тумане. Неподвижный взгляд не видел ничего. Только бесконечное кружение серых вихрей....

Светлое кружение, цветовые пятна... Ничего не существовало кроме них. И еще - оставались звуки... И появился голос.
Чей голос? Он не осознавал ни себя, ни того, что творилось вокруг, собственное "я" не существовало- как не существовало и его тела.
Открытые глаза неподвижно смотрели прямо перед собой, не фокусируя взгляд, и явно ничего не видя, зрачки - вчера во время осмотра узкие как от прокола иглой - сейчас были расширены, оставляя вокруг себя лишь узкое тускло-серое кольцо. Только вот голос.... он не разбирал слов - они звучали гулко и смазанно, растянуто, сливаясь друг с другом, и воспринимая лишь звучание а не смысл. Бескровные губы дрогнули, словно он пытался что-то сказать, крикнуть, потребовать чтобы голос звучал четче, и позволил бы наконец себя разобрать, но ничего не вышло. Пятна кружились... кружились все сильнее, так сильно, что его бы даже в полубессознании вырвало, если бы было - чем. Но изголодавшийся организм с жадностью впитывал все что в него вливали - до последней капли. Слегка дрогнули пальцы на правой руке. Муть. Муть, тяжелая, тошнотворная с невероятным трудом пробивавшимся из серой бездны сознанием - росла все больше. Уже не аморфное нечто, а что-то живое - еще не облеченное в мысли, не словами но ощущениями просыпалось где-то внутри и тут же затапливалось тошнотой от которой инстинктивно пыталось уйти обратно.... в тишину и темноту. Снова дрогнули губы - вне сознания, на совершенном автоматизме - и веки медленно опустились, скрывая под собой вновь угасающий взгляд

Отредактировано Владимир Корф (11-09-2015 22:11:20)

Уже ни один час Миша сидел в библиотеке вместе с Софьей Павловной.Начали было играть в шахматы,как планировали,но игра не шла.Мысли его витали далеко от библиотеки, и фигурки были забыты.Рядом с княгиней Демидовой можно было не боясь молчать и думать о своем,не тревожа и ее ход мыслей.С ней он мог обсуждать свое прошлое,которое никогда не рассказывал маме,которое с такой тяжестью и болью хлестало из него той зимней ночью в кабинете отца. В свою очередь и она рассказывала ему то,о чем предпочитала молчать- о сыновьях,о муже. Не всегда разговоры были мрачными,порой напротив,они много смеялись,но что бы кто из них не говорил,все оставалось здесь. Не потому что это было тайной,а попросту не говорили об этом за чашечкой чая.
Вот и сейчас Мишель сидел на полу,прислонившись к креслу спиной,княгиня листала какой-то томик,сидя рядом.Мальчик в который раз раздумывал о том пойти к отцу или нет.Но представляя мертвое серое лицо с запавшими глазами,его пробирало дрожью.Он не мог поверить,что отец выживет и не хотел быть там в ту минуту,когда его сердце остановится.И вполне ожидал,что вот-вот,но об этом объявит либо дед,либо мама.
Потому когда дверь библиотеки распахнулась и вбежала мама,Мишка вскочил на ноги,бросившись к ней и побледнев
-мама,что с тобой?!Отец?!Он...

-открыл?!Он пришел в себя?!-едва не завопил мальчик,подпрыгнув на месте  и глядя на маму во все глаза.Но вот оказалось,что не пришел.Глаза открыл,но всего лишь на секунду...а что если...-только на секунду?-вздохнул Мишель,опуская голову

Подняв голову,мальчик внимательно посмотрел в глаза матери,пытаясь найти в них то,что было раньше-тоска,боль,потерянность.Ничего не было. Теперь в ее глазах и голосе была такая уверенность,что он сам начинал верить в то,что отец действительно поправится
-я ему нужен? -с неким сомнением прошептал Миша и закусил губу-но чем я могу помочь?Только тем,что буду верить?

-я приду-прошептал Мишка,прижимаясь к матери-приду,только попозже.Или завтра.Ты...ты передай ему,что я приду,хорошо?Обязательно приду,только...только попозже

Мрак то рассеивался то сгущался, из черноты выплывали временами алые кольца, перемежаясь россыпью багровых звезд, но вместе с ними и пробуждалось осознание собственного "я" - сознания, которое до сих пор растворенное в темноте словно бы собиралось по крупицам. Вот только тишина не позволяла определить свое место в этом плавающем черном мире. Не было звуков, за которые могло бы уцепиться сознание - и снова уплывало в глубину, чтобы через какое-то время вновь - в который уже раз - начать свое восхождение, с каждым разом более осознанно чем в предыдущий.
Он всегда просыпался с рассветом - окна его старой спальни выходили на восток, и кровать стояла так, что первый же луч солнца протягивался к ее изголовью. И когда последний - самый глухой и холодный час ночи миновал - челюсти мрака казалось чуть разжались а там, наверху -стала рассеиваться мгла. Ближе и ближе, меняя черноту на серизну... и на ослепительный свет, когда медленно, словно нехотя приподнялись веки, и расширенные зрачки хоть и вяло - но сузились от упавшего на них света. Он не сморгнул, не отвел взгляда, но....
Видел.
После бесконечной черноты перехода, затянувшегося на целую вечность, перехода от странных видений и ощущений к безоглядному мраку и обратно - к видениям уже реальным - блеклый свет зимнего утра казался ослепительным. Взгляд "плыл" словно у слепого, но он различал свет... какие-то зеленоватые пятна сбоку. И самое главное - медленно и неуверенно снова начали формироваться мысли. Так тягомотно и натужно, словно ворочая тяжелые зернова, но...
Свет.... другой свет.... не тот....

Серые глаза дрогнули, и медленно обратились туда, откуда доносился голос - лишь глаза, потому что он не ощущал своего тела. Невидящий, плывущий взгляд не фокусировался на ее лице, он видел лишь размазанное пятно в каштановом ореоле на фоне бледного света, пятно которое плыло, меняло форму, словно бы отражение в неспокойной воде, но голос.... голос был узнаваем... и его он узнал бы из тысячи других - в этом или в том мире. Бескровные губы дрогнули, раз, другой, словно бы не в силах разлепиться сразу, шевельнулись, сформировав выдыхаемый воздух в почти беззвучное
-Да-ша....

Здесь... дома... хорошо... с тобой.... слова плыли в сознании не слишком воспринимаясь по смыслу. Веки чуть дрогнули в попытке хоть как-то сконцентрировать взгляд, увидеть ее... ведь она была здесь.. это был ее голос.... и она сама.... ну смотри же, смотри....
Его вновь стало утягивать туда, вглубь, настойчиво и неумолимо, мудрая природа вкладывающая инстинкты в подсознание всех живых существ не допускала пока слишком долгого бодрствования, потому что лишь там, в бездонной темноте, восстанавливалось по крупицам сознание и собирались силы. Но какой-то частью себя он упорно цеплялся взглядом за это пятно, которое плыло, дробилось, но тем не менее становилось все более узнаваемым. Он различал черты, ее глаза - мутно, словно бы смотрел через старое, волнистое стекло, которое потихоньку протирала чья-то невидимая рука.
Даша.....
Все прочее - не имело значения.
Он уплывал... снова уплывал назад, мир вновь терял краски, облекаясь размазанной серизной, губы дрогнули, почти беззвучно выговаривая
- Люблю..... тебя....
и взгляд вновь утратил подобие осмысленности, а веки приопустились - только не до конца, оставив остановившиеся глаза полуприкрытыми