-значит оставим игры и намеки. Спросите прямо, ну или выскажите. Если Вы хотели меня видеть для этого, то я здесь
Видела. И больше склонялась к тому, что если чудо и произошло, не остановив его сердце после расстрела, то пережить то, что происходило сейчас или начинало происходить  ему удастся вряд ли. Однако, это будет жестокий удар и по дочери и по детям. Может отговорить Дашу возвращать младших домой?

Волконская тонко улыбнулась, услышав то, что и ожидала. Но вот что ответить. Правду? Нет, это не ее правда и не ей ее озвучивать. К тому же она и не могла. Пусть зятю, который вполне вероятно не переживет эту ночь, но сказать правду не могла. Открыто заговорить о том, что ее муж ее предал? То что она так и не смогла его простить? Вероятно, если бы не было Даши, если бы она не мелькала двадцать пять лет перед ее глазами живым свидетельством его измены, она сумела бы его простить. А сейчас...обличить его? Человека, которого она любила, не смотря на засевшую,подобно занозе обиду, человека подарившего ей семью и жизнь, человека, необъятная доброта которого огородила ее от позора и бесчестья.Нет. Мало того, признать, что Даша не ее дочь? Странным образом, но даже этого она не могла. Буквально полгода назад, она  могла выкрикнуть эти слова ей в лицо, заявила бы спокойно об этом и Владимиру, но теперь, после того,как стояла у ее гроба и бросала комья мерзлой земли в огромную яму...нет. Она ее дочь.
-Вы правы, Владимир Иванович, я действительно ненавижу свою дочь-заговорила наконец Лидия Алексеевна,посмотрев на зятя- ненавижу и люблю одновременно. Эти два чувства сплелись во мне настолько тесно, что порой мне сложно их разделить. Но за последнее время я значительно продвинулась в этом деле. А вот почему...почему я сказать не могу. У меня  действительно есть причина ее ненавидеть, но прямой вины Даши в этом нет. По сути...она не виновата ни в чем.

-я знаю. Она плакала и задавалась этим вопросом не протяжении всей своей жизни, но я не могу на него ответить. Я не тот человек, который откроет эту причину,даже Вам, даже сейчас, когда возможно это Ваш единственный шанс узнать ее- Волконская покачала головой, глядя в глаза Владимира ясно и с какой-то решимостью. Нет,если правда выплывет наружу, то не с ее руки. Пусть зовет Мишеля, может тот наберется духу и расскажет правду,а может и нет. Но не она- я чудовище в Ваших глазах, как и в глазах дочери.Да по сути...по сути так оно и есть по большей части. Но я не скажу Вам причину,Владимир Иванович. Спросите об этом моего мужа, только у него есть на это право.

-я знаю-как-то глухо ответила княгиня, смотря куда-то поверх его головы немигающим взглядом- знаю, что любит. И от этого... Было бы гораздо проще, если бы она меня возненавидела. Я не хотела, что бы она привязалась ко мне. Видит Бог сколько слез пролил этот ребенок из-за меня, сколько боли я ей причинила. Отчасти из ненависти,даже не столько к ней, сколько... а отчасти, что бы оттолкнуть, но она привязывалась только сильнее-она замолчала,все еще глядя куда-то в пространство -если Вы умрете, я буду рядом. И даю Вам слово, что не причиню ей боли. Моя ненависть ... когда я хоронила дочь, оказалось, что она стала привычкой,я привыкла ее ненавидеть, а когда потеряла... Потом она чудом вернулась, вернулась и привычка ее ненавидеть. А сейчас...  я устала от ненависти, от обиды, я больше не хочу ее отталкивать-вздрогнув, словно очнувшись,Волконская опустила взгляд на Владимира-у Вас кровь. Я могу Вам помочь?

Проследив за его взглядом, она без труда поняла то, что он хотел, но вот сделать это было сложнее. Оглянувшись на дверь, словно опасаясь, что кто-то мог ее увидеть, Волконская намочила салфетку в тазу с водой и осторожно стерла кровавый след с его губ и щеки
-вот так. Не будем пугать Дашу еще больше-негромко проговорила княгиня, протирая его ладонь и комкая испачканную салфетку в руке. Выпрямившись, она посмотрела на Владимира и губы сошлись в тонкую полоску,в глазах мелькнуло не свойственное ей чувство. Ведь он совсем мальчик, младше ее сына.Что если...А что толку об этом думать?! Волконская поднялась с кресла- поберегите силы, Владимир Иванович, Вы нужны моей дочери и Вашим детям,Вы обязаны выкарабкаться.Держитесь.
Оставаться ей больше смысла не было. Бросив на ходу салфетку в камин,Волконская вышла из спальни. К ее удивлению Даши в коридоре не было,и она спустилась вниз.

Волконкий топтался у подножия лестницы, заложив руки за спину. Он знал,что Лидия у Владимира, об этом сказала Даша,прежде, чем уйти в столовую вместе с Мишей. Ему же было не ужина. Никогда не считал себя трусом, до самого этого времени. Изначально не считал нужным говорить о происхождении дочери,а потом...Что потом? Боялся увидеть разочарование в глазах зятя? Или осуждение. По сути все это было заслуженно более чем. Но смелости сказать правду не хватало.
Князь не сомневался, что Владимир хотел поговорить с Лидией о ее отношении к дочери. О чем еще им разговаривать? Скажет ли она? Скажет в кого ее превратил собственный муж?
Глубоко вздохнув, Михаил Федорович сел на ступеньки,проведя ладонью по лицу.Как быть? Как поступить?

-к ней нет, не станет- покачал головой Волконский- но я не хочу даже для него ставить на ней клеймо незаконнорожденной! - понизил голос князь, явно сдерживая бушующую внутри бурю весьма не светлых чувств

-потому что я трус,моя дорогая, самый настоящий трус- вздохнул князь, опустившись на диван и усадив жену рядом с собой. Он выглядел, как большой потерянный ребенок,словно отчаянно искал дорогу,но так и не смог найти. Редко можно было увидеть Волконского таким, и видела эта в основном только супруга- я ...я... мало людей, которые мне по настоящему дороги, но правду знаешь только ты и Елагин. А тут...я знаю, что должен сказать Владимиру правду. Да и Софье тоже, причем давно. Но когда я об этом думаю, то мне не хватает смелости.Не то что им сказать,а самому себе признать в том, что я натворил. Лидочка, ведь это я всю жизнь испортил и тебе,и ей. А теперь надо в этом признаться.Прежде всего самому себе.А потом им...Меня никогда до такой степени не волновало, что подумают обо мне люди. А теперь...когда представлю как паду в глазах зятя...Это трусость,дорогая моя

Волконский накрыл маленький ручки супруги ладонью, молча слушая ее слова. На последних его губа тронула невеселая усмешка. Склонив голову, он поднес ее руки к губам, целуя каждый пальчик,а выпрямившись, посмотрел на нее с затаенной болью и злостью на самого себя
-а ты? Что я с тобой сделал?-едва слышно произнес он-я ведь знал, как тяжело тебе ее присутствие,видел,как ты мучаешься, как она от этого мучается.Видел,как кузина считает тебя чуть ли не дьяволом. И ничего...ничего не сделал, что бы защитить тебя.

-я не защитил тебя от самой себя. И не знаю, хватит ли мне оставшейся жизни,что бы это исправить хоть частично-подавил вздох Волконский, поймав ее руку и снова поднеся в губам-скажу,ты права.Я скажу ему правду.Но выжить он выживет, в этом не сомневайся.-князь скользнул на пол,устроившись у ее ног и положив голову на колени,прижимая одну ее ручку к своей щеке. Вот так сидишь и все кажется по плечу,все наладится,решится и будет хорошо.-когда Владимир поправится, мы сразу поедем с тобой домой. Что бы побыть немного вдвоем,ведь потом начнутся праздники и будет полон дом гостей,снова шум...Если хочешь, мы не будем праздновать Первый день,что бы ты отдохнула от людей

-да,так и будет-после долгого молчания прошептал Волконский,выбираясь из сладких грез.Что бы до них добраться,надо пройти через болото,созданное им же самим. Значит надо идти и нырять.Разве можно иначе,когда сидящая рядом супруга верит в тебя,не смотря на все,что ты натворил?Нет,иначе быть не может.-ты останешься здесь?Уже поздно куда-либо ехать

Что ж может оно и верно.Может действительно ей лучше жить у Ильи. В конце концов дом это не его,что бы что-то решать. Но вот то,что она поедет одна так поздно ему не нравилось,как не нравилось и то,что пусть из Царскосельского в Двугорский она ехала одна.
-поехали,я провожу тебя,заодно и с сыном повидаюсь
Прощание с Дашей вышло коротком.Лидия не хотела рассказывать дочери о разговоре с Владимиром и поспешила перевести тему на детей.
У сына князь пробыл недолго,но когда вернулся обратно, идти к зятю было уже поздно.Что ж остается подождать до завтра.А пока впереди целая ночь,что бы обдумать,как начать этот разговор.

Мишель пробыл в комнате недолго, а Владимир уснул после разговора с ним. Только вот его сон сейчас был легок, поверхностен, перевозбужденное сознание не давало телу надолго и глубоко погружаться в сон - неистребимым инстинктом самосохранения. И едва слышный звук открывшейся двери - заставил его вновь открыть глаза. После тягостного разговора с Волконской ему казалось что он близок к тому чтобы задохнуться, но несколько часов отдыха, и радость которую доставил неожиданный приезд Репнина успокоили. Сердце билось уже спокойнее, и каждый его удар уже не отзывался мучительной болью, кровь в грудной клетке - взамен той, что выплеснулась во время разговора с тещей - накапливалась медленно, и временное облегчение дыхания было таким блаженством, что от него кружилась голова. Странная эйфория - словно тело осталось где-то внизу, разодранное на кусочки болью, налитое и раздавленное тяжестью, а сам он - словно парил над ним - не ощущая почти ничего.
Он не удивился, увидев что вошла Даша, и улыбнулся ей навстречу. Только вот говорить уже не рисковал. Только приподнял правой рукой край одеяла - словно бы упрекая ее в том, что она еще на ногах, когда давно уже пора спать.

Ночь длилась бесконечно, разбавленная краткими пробуждениями и плывущими видениями - настолько размытыми, что Владимир не мог определить что именно видит. Только вот все тяжелее становилось дышать. Когда он в очередной раз проснулся - тяжело хрипя от нехватки воздуха - Даша спала рядом, и несмотря на то, что мучительно хотелось приподняться повыше - заставил себя лежать не двигаясь. К удушью присоединилась мучительная тяжесть в сердце. Вот этого еще только не хватало. Стоило теперь уснуть и потерять контроль над собственным телом как оно инстинктивно начнет метаться, глотая воздух и разбудит ее. А ей и без того тяжело. Лежи, лежи... до рассвета осталось мало... совсем мало....
Но часы тянулись бесконечно. Предутренние часы - самые тяжкие. Лежи... утром приедут дети... придет Штерн... все будет хорошо, лежи....
Предрассветная серость в окнах была последней, что он еще с облегчением успел увидеть, когда в спальню осторожно ступая вошел Данилка с кувшином и маленькой посудиной с длинным горлышком.
- Окно.....
Мучительный хрип был неузнаваем, и только перепуганное выражение на лице камердинера дало понять, что и выражение лица у него не самое лучшее. Неужели все так и выглядит? Тот открыл было рот но наткнувшись на предостерегающий взгляд - молча кивнул, распахнул окно, и почти на ощупь нашел бутыль с лекарством, прописанным Штерном.  Мерзкая жидкость прокатилась по пищеводу огнем, растекаясь по жилам, Владимир с усилием выгнулся, пытаясь подавить приступ кашля. В ушах зазвенело, комната поплыла теряясь в сером мареве и отвернул голову к левому плечу.
Из уголка рта стекла струйка крови, и встревоженный камердинер отер ее салфеткой. Но едва открыл рот, явно спрашивая - не разбудить ли барыню - Владимир едва заметно качнул головой. Не страшно.... это пока не страшно... не будить, не пугать... ведь должны приехать дети. Волконский. Если она узнает - то не пустит к нему детей.. и отца... А ему надо их увидеть... а еще важнее - поговорить... Да... поговорить...
мысль расплылась в черноте, и глаза закрылись, утаскивая его не то в сон, не то в беспамятство, и он уже не ощущал - как Данилка управлялся со своей посудиной.

Отредактировано Владимир Корф (18-09-2015 12:12:39)

Дети притихли, у самой комнаты и вошли уже в молчании. Это было непривычно и несколько их пугало. Все же они привыкли, что отец либо в кабинете и они приходили сами,либо он вместе с ними в гостиной, на манеже, на прогулке, в столовой. А тут...К тому же отец ведь был мертв. Мама конечно объяснила, как так получилось, что мертвым он не был, что был ранен,а сейчас очень слаб. Но кого ожидать за дверью?Как он выглядит? И он ли это вообще?
Алешка от волнения все время дергал край сюртучка, Саша теребила оборку голубого платья, к которому была приколота булавка Владимира, только Егор спокойно сидел на руках у мамы и расплылся в улыбке, когда его наконец внесли в комнату.
-папа!-воскликнул малыш и ,очутившись на полу,подбежал к кровати.Стоя ему было плохо видно,а потому не спрашивая и не задумываясь,он взобрался на край и улегся,положив курчавую головку на плечо отцу.Не прошло и пол минуты,как он поднялся с расплывшейся по личику улыбкой-я знал,что ты приедешь!

Отредактировано Егор Корф (18-09-2015 13:07:31)

Алешка не пошел к кровати, он остался стоять рядом с мамой и братом,глядя на отца со своего места.Он молчал,ничего не спрашивал и не говорил,просто смотрел на него задумчивым взглядом,словно обдумывая все то,что происходит сейчас. Он подойдет,потом,когда не будет рядом  ни Саши,ни Егора. У него не возникало больше желания ни прыгать, ни визжать,как там,внизу. Он видел,что отец прикован к постели, видел, насколько он побледнел и похудел,и вполне вероятно,что вернулся он только на время.Потом,он подойдет к нему потом,когда младшие отойдут.

Говорить ему больше не хотелось.Хоть и начал разговаривать гораздо свободнее,но молчал тем не менее в разы больше. Егор снова улегся на кровати,вытянувшись вдоль отца и положив голову ему на плечо. Через пару минут лучившиеся светом и озорством карие глаза малыша стали серьезнее,совсем как тогда, вовремя разговора с мамой в его комнату.Подняв одну ручку,он осторожно положил ладошку на грудь отцу и прошептал.
-сюда попали?
Недавно играя в солдатики с Алешкой, они выстраивали их в линию,что бы стрелять в противника.Брат тогда сказал, что и в папу стреляли, поэтому он и не приезжает.Значит сюда стреляли?

От взгляда и тихого голоса девочка несколько осмелела. Все будет хорошо, папа разговаривает,а мама говорила,что он поправится, значит все и правда будет хорошо.Жаль,что нельзя вот так же как Егору взобраться на кровать, но стоять то совсем близко можно.Саша оглянулась на братьев- Мишель выглядел спокойны, как практически и всегда, усадил маму в кресло у камина и сел с ней рядом,а Алешка так и не двигался, просто глядя на кровать.Что это с ним?! Ну да ладно,сам разберется,на него еще время тратить!
Снова посмотрев на отца,Саша едва не подпрыгивала на месте,с трудом удерживая под контролем все эмоции. Она ведь думала,что никогда его больше не увидит,а он вот здесь,и все будет хорошо.Когда он протянул к ней руку и опустил сразу же, глаза девочки осветились беспокойством
-очень больно? Не шевелись, не надо-прошептала она,осторожно положив ладошку на запястье

- Ничего... хорошая моя... - едва переводя дыхание чтобы заглушить хрип улыбнулся ей Владимир а при заявлении Егора едва удержался от смеха, очень уж довольная у малыша была мордашка. Усилие резануло по ребрам изнутри, он затаил дыхание чтобы не закашляться, и еще больше побледнел, но навряд ли это могли заметить сияющие глаза детей, и слава Богу - Смотри только... к Бунтарю... не лезь... мама... ревновать станет....
Он медленно выдохнул и перевел взгляд на Алексея, стоявшего поодаль. Бледен, напряжен, сдержан.... что это с ним... не верит? Или... не простил пережитого стресса? Или просто не хочет с младшими смешиваться? только вот сказать что-либо через всю комнату он никак бы не смог, оставалось дожидаться пока мальчишка подойдет сам, и надеяться что до того времени ему хватит дыхания чтобы не перепугать его.

Владимир улыбнулся провожая детей глазами и с тяжелым хрипом выдохнул, прижав здоровую руку к затянутой бинтами груди. Кажется все прошло хорошо. Он не сразу понял, что ушли не все, и лишь открыв глаза увидел смотревшего на него, стоявшего на том же месте Алешку.

"Зачем ты нас бросил" - слова резанули по сердцу хуже ножа. Да.... примерно так он бы и сам подумал в его возрасте..
Владимир чуть прикрыл глаза, собираясь с силами, и протянув ему руку усадил рядом с собой
- Они... не лгали... Один человек... хотел.... отнять.... твою маму....  опозорить... всех нас... - он дышал уже тяжело, и тяжелый хрип, которого не было больше сил подавлять - едва не заглушал его слова. - Я... мог... отдать ее.... и смириться.....но.. не отдал...  Потом.... ложное... обвинение... суд.... и расстрел.... Только...  это... и правда... была дуэль.... не на пистолетах... не на шпагах... а на силе духа.... на том... пройду ли... до конца....до смерти...  или струшу.... сдамся... и позволю... отобрать ее... вас... понимаешь?

Отредактировано Владимир Корф (18-09-2015 14:50:21)

- Не решит.  -медленно прошептал Владимир, нашаривая ладонью руку мальчика -Он увидел... И понял... Что ее... у меня...  не отнять.... Ни у живого.... Ни у мертвого

Владимир коротко вздохнул и задержал дыхание, потому что этот вздох оборвавшийся на середине снова резанул болью.
- Алешка.... никто не вечен... на земле - он попытался улыбнуться, и у него даже получилось - Но вначале.... я все же... надеюсь... увидеть тебя... офицером....

- Конечно. - шепнул Корф, и с усилием подняв руку положил ее сыну на плечо - И... прости... что... так вышло.....  я не хотел... пугать вас... и хуже всего.... было... что не сдержал...  слова....