Ее порывистое движение окатило его теплом. Воронов с улыбкой взял ее за руки, и поднес их к губам. Потом - не говоря ни слова, лишь с загадочным "Т-с-с-с" приложил палец к губам -увлек ее к двери Корфа, где с минуту напряженно прислушался, а потом с облегчением взглянул на нее, и так же молча направился к лестнице, не выпуская ее руки из своей. Лишь на площадке между первым и вторым этажом он остановился, стоя на площадке и не давая Анне сойти с последней ступеньки сбросил мешок на белый мрамор лестницы, и обнял ее за талию. Стоя на ступеньку выше него - она стала почти с него ростом и глаза их оказались на одном уровне. В темных глазах в густой мутной серости, просачивавшейся в высокое неширокое окно плескалась безграничная нежность.
- Почти - только сейчас и ответил он на ее вопрос, и так же, не спрашиваясь - коснулся ее губ своими. Впрочем на этот раз затягивать не стал - и чуть отстранился с улыбкой, не отрывая от нее глаз. Его руки по-прежнему обвивали ее талию, и под ладонями он ощущал изящные, нежные линии. Талию девушки не стягивал корсет, и в то же время она была неправдоподобно тонкой. Прикосновение кружило голову, но он и не собирался расцеплять руки. Времени осталось мало, ни зрителей ни слуг - никого кроме них двоих. Так к чему же условничать. Сергей оглядел ее с головы до ног, и улыбнулся
- Мой кусочек солнца не пожелал дождаться восхода старшего брата?

Отредактировано Сергей Воронов (06-10-2015 00:41:00)

Воронов с едва уловимой улыбкой прикрыл глаза, наслаждаясь легким прикосновением ее пальцев, и когда они спустились ниже - повернул голову, почти по-кошачьи потерся щекой об ее пальцы, продлевая эту восхитительную, невинную ласку. Во вновь распахнувшихся глазах плыли золотые искорки, словно отражая это удивительное, медленное, глубокое блаженство, которое переполняло его сейчас, вот тут, наедине с ней, когда в одном шаге простиралась холодная дорога а за ней - Краков с его серыми днями и промозглыми ночами. А тут... тут была она. И было несколько минут, в которые не нужно было ни на кого оглядываться. В молчании спавшего в предутреннем сумраке дома они были только вдвоем.
Его взгляд скользил по ее встревоженным опечаленным глазам, по бледному лицу, одна рука скользнув от талии вверх  по спине погрузилась пальцами в водопад золотистых локонов и он повел по ним рукой, рассыпая локоны между пальцев.
- Анна.... - мягко, нараспев произнес он, любуясь ею, и не в силах отвести глаз. Еще никогда она не казалась ему столь прекрасной как сейчас - наспех одетая, закутанная в шаль, и рассыпавшиеся по плечам волосы казалось заменили солнце на полутемной лестнице. Глубокое, бесконечное тепло затапливало его сердце, отражалось в глазах. Как и когда можно с наибольшей остротой почувствовать такую вот бесконечную нежность - как ни в момент перед разлукой, уезжая в мятежный, холодный, недобрый край. Одна эта минута стоила многих дней которые великое множество беспечных супругов проживает бок-о-ок подчас даже не замечают друг друга. Все слова куда-то исчезли, кто бы мог подумать, даже у него, кто никогда не лез за словом в карман. И щемящая нежность, и благодарность скользнули лишь в нескольких, вырвавшихся едва слышно, с бесконечным восхищением
- Как же вы красивы.....

- Вернусь - тихая улыбка коснулась губ, заставив темные глаза замерцать золотыми искрами. Он привлек девушку к себе, коснувшись ее губ. Неторопливый, спокойный поцелуй - такой долгий, словно в его распоряжении была вся вечность, услужливо укутывавшая обоих темным звездным пологом. Он ощущал вкус ее губ и запах ее дыхания, трепет ее тонкого стана в своих объятиях, не думая ни о чем - и ощущая лишь ее - нежную и очаровательную девушку, ее доверчиво полуопущенные ресницы, ее волосы, которые он медленно пропускал сквозь пальцы. Казалось он может простоять тут вечно. Солнце не поднимется, не раздадутся ничьи голоса, и чужие шаги не потревожат их. Только удары сердца будут отсчитывать секунды и тающий на губах вкус ее поцелуев будет как легким ветерком - греть ее дыхание....
Минута? Две? Десять?
- Любимая моя... хорошая.... родная..... - мысли? или слова? Тихие как вздох, между касаниями губ, величайшей тайной от одного сердца к другому в перемешавшимся дыхании их обоих - офицера в боевом мундире, и девушки с рассыпанной за плечами гривой золотых локонов. Только вот не испытывал он сейчас ни горечи ни боли. Только бесконечное тепло заполняющее душу до краев. Потому что сам факт, что она - есть, она - здесь, она - будет ждать его - с лихвой окупал и дорогу, и холодный, мятежный Краков, и долгие предстоящие дни. Все это было в его жизни и раньше - но не было тогда ее. А теперь она была. И стоило уехать, чтобы предвкушать о том, что возвращаться он будет - не просто куда-то, а к ней. К ней!!!!
Минута? Две? Десять?
За окнами светлело. Где-то наверху хлопнула дверь, простучали по коридору чьи-то торопливые шаги, заставив его вздрогнуть. Нет... если не заставить себя оторваться от нее прямо сейчас - то он не найдет в себе сил сделать это потом!
Воронов с силой прижал ее к себе,
- Люблю.... шепнул он едва слышно. неторопливый и спокойный поцелуй стал каким-то жестким и отчаянным, и в следующую же секунду он заставил себя разжать руки. Потом подхватил мешок, лежавший у его ног и бегом сбежал с лестницы, придерживая перевязь с саблей у бедра. Пересек холл и вылетел наружу, даже не накинув шинель
Быстрей, быстрей! Не оборачивайся! Быстрей!!!!
Он не хотел, чтобы она смотрела ему в спину и видела удаляющийся в серой хмари силуэт.
Шишкин ждал с оседланной лошадью у крыльца. Сергей сбежал с крыльца, натягивая шинель на ходу, взлетел в седло как на крыльях, прижал мешок коленом и с места послал лошадь в галоп. Два всадника пронеслись вылетели за ворота и растворились в сером свете утра, словно их и не было, начиная долгую дорогу до Польши.