Она сама не могла себе объяснить почему именно сегодня, среди недели,  вдруг решила ехать в Церковь, да еще и с детьми. Обычно они ездили на воскресную службу, но она хотела попасть именно сегодня. Исповедаться,помолиться и зайти на кладбище, раз уж в феврале так и не сподобилась. Правда ей хотелось скорее спалить могилу, чем украшать розами, но все же... Воевать с покойниками дело бессмысленное и недостойное. Погода была тихая, хоть и было довольно холодно,но все же не было пронизывающего ветра,а это не могло не радовать. К удивлению Даши Анна согласилась на ее предложение поехать с ними. Может это было связано с тем, что граф должен был после завтра поехать в свое поместье? Неплохой способ убить время.
   Оставив цветы в экипаже, Даша с детьми, Анной и нянькой прошли в храм. Мерный голос священника, молитвы и свечи... Все это наполняло душу покоем и лишь усиливало ощущение счастья, которым она буквально упивалась, когда пару дней назад исчез вопрос, терзавший ее всю жизнь, и теперь не оставалось ни теней ни тревог. Только семья, только счастье, только жизнь без подстерегающих со всех сторон мрачных теней. После службы она исповедалась, впервые с венчания, отправила детей с нянюшкой домой, а сама с Анной прошла на кладбище. Холод ранней весны не позволял раскиснуть дорожкам, по которым не ходили и не ездили, и до могил они дошли беспрепятственно. Какое-то время она задумчиво смотрела на табличку на могиле баронессы Корф, потом положила розы и повернулась ко второму земляному холму. Какими они были эти люди? Владимир их знал и любил, а она знала лишь по его словам, но питала столь противоречивые чувства. Его мать для нее была кем-то таинственным, ведь воспоминаний у него было мало, но представлялась настоящей женщиной, хорошей хозяйкой, доброй матерью и любящей женой. А барон... он не вызывал у нее ничего кроме жгучей ненависти. Даже сейчас, стоя у его могилы, она не могла не ощутить некое мрачное удовлетворение от того, что старый Корф получил по заслугам, что ему не дано больше принижать своего сына, издеваться над ним, нанося новые и новые раны. Да, Владимир любил его, но будь этот человек жив, страдал бы до сих пор. Ей захотелось швырнуть розы на могильный холм, начисто исчезло желание примириться, едва она вспомнила рассказы мужа о детстве. Но...нельзя.  С трудом подавив в себе эту желчную волну, Даша опустила цветы и выпрямилась, вспомнив вдруг, что не одна здесь.
-Анна,я подожду Вас в экипаже,-мягко тронула она девушку за руку и направилась к выходу с кладбища. Анна любила этого человека, как отца, ей наверняка есть о чем поговорить с ним или просто постоять в одиночестве у могилы родного человека.

Савелий съежился, как мог, что бы его не было видно за могильным холмом неподалеку от могил четы Корфов. Пробрался он сюда, как только дамочки свернули в сторону от экипажа и теперь выжидал.  Дельце ему барин не хитрое поручил, исполнить его не сложно было. Недоброе дело барин задумал, ох недоброе. Успел за эти месяцы Савелий понять, какая ненависть у хозяина к Корфам этим. А теперь добрался... За такое дело и в Сибирь можно, а то и на эшафот,да. Но не его ума это дело было. Преданность хозяевам Савелий с молоком матери впитал-раз приказал барин-делай, а думать не его забота.
Ох, спина затекает...Что ж вы,бабоньки,на кресты эти уставились то? -вздохнул Савелий, которому было все тяжелее прятаться. Мужик он был здоровый, с кулаками как молот да косой саженью в плечах, с кустистой бородой и мохнатыми бровями, угрюмо нависающими над темными глазами.
Наконец-то! Одна из них ушла с кладбища, Савелий вскочил и тут же охнул- спину прострелило так, что в глазах потемнело.  Эх нелегкая, не хватало сорвать все дело!Тогда ведь барин хребет вынет по косточке! Кое-как, все время зорко наблюдая за девушкой, которая и не шевелилась, словно в землю вмерзла, Савелий наконец смог нормально двигаться у нее за спиной. Но едва он обошел могилу, как девушка направилась к выходу. Савелий в пару шагов сократил расстояние и,обхватив одной рукой за талию, притянул к себе, а второй приставил к горлу блеснувшее лезвие ножа. Хотя по его мнению, проще было шею свернуть, но барин желали и велели так.
-тише, барышня, не будем кричать да дергаться. А то покойничков всех распугаем, -пробасил он ей на ушко, прижимая  к себе.

Когда он говорил, было противно, но терпимо, но вот когда прикасался... Анну трясло от омерзения. Но она заставила себя не показывать своего отвращения. Почему он был так уверен, что скоро здесь появится Владимир? То говорил, что Анна должна что-то Владимиру рассказать, то теперь вот ждал, чтобы отомстить...
Он сумасшедший! - запоздало догадалась Анна. Но почему тогда его слушаются те люди? Разве сумасшедших не держат под замком?
На его вопрос девушка постаралась ответить спокойно, чтобы избежать новой вспышки гнева:
- Я не знаю, как причинять людям боль...
А вот сумасшедший, видимо, знал. Ей пока что было не очень больно, скорее мерзко, но вот при мысли о том, что он может сделать и с ней, и с Дашей, становилось так жутко...

Отредактировано Анна Платонова (10-01-2016 00:44:14)

Она думала, что задохнется, когда его рука сдавила ее горло. Но почти сразу же сумасшедший отпустил Анну, а затем толкнул. Она полетела на пол вместе со стулом, и это оказалось очень больно. Удар пришелся на связанные за спинкой стула руки, и теперь они горели, словно в огне. Но сумасшедший не успокоился на этом.
Анна вскрикнула, но ее возмущение было гораздо сильнее боли. Да как он мог ее бить?! Словно собаку... палкой...
Она не могла понять, что его так разозлило, поэтому старалась изо всех сил больше не вскрикивать, несмотря на то, что очень хотелось, и постаралась отвернуться.
Ужасное ощущение собственной беспомощности было для нее гораздо мучительнее боли. И унижение - не изведанное до сих пор, гадкое чувство, от которого она ощущала себя будто бы вывалянной в какой-то несмываемой грязи. Слезы сами собой потекли по ее щекам.

Владимир провел утро в полях, где снимали озимые хлеба, потом заехал на мельницу, проверить не надувает ли крестьян новый мельник, и вернулся домой только после обеда. Узнав от Анфисы, что барыня с Анной и детьми отправились в церковь, но дети уже вернулись, отобедали, и сейчас ложатся спать, а дамы захотели еще на кладбище зайти, он кивнул. Обедать одному в пустой столовой ему не хотелось, хотя проболтавшись с самого раннего утра на свежем воздухе- был изрядно голоден. В конце концов он попросил подать в кабинет ломоть мясного пирога с большой кружкой сладкого чая, и ушел к себе. Почты с утра пришло немало, и он даже не заметил как за чтением изничтожил и пирог, и чай, и отбросив большинство писем на край стола, отложил для себя два, требовавшие ответа. Этим-то он и занялся, временами бросая взгляд на часы, и недоумевая, почему Даша с Анной так задерживаются.
Стук колес, возвестил о том, что к дому кто-то подъехал.
- Ну вот и они - удовлетворенно отметил он, дописывая последнее письмо, с тем, чтобы закончив, пойти их встречать. Но не успел он расписаться внизу письма как дверь распахнулась, в комнату влетела Анна и.....
- Что?
Он почти не понимал ничего в ее прерывающейся, задыхающейся скороговорке. Но в каком виде она была! Взъерошенная, в перекосившемся, измятом, и кое-где порваном платье, бледная как смерть, с побелевшими от ужаса губами, она казалась самим олицетворением ужаса, и то, что девушка еще пыталась связно что-то объяснить было признаком той самой силы духа, которую она и сама в себе не подозревала.
Напали... сумасшедший... Даша у него... без оружия... домик...
Пол зашатался у Владимира под ногами. Что за.... Нет.. не может быть.... Я верно ослышался?
Он подхватил девушку под локти, усадил ее в кресло, и сажая ее и сам опустился рядом, на пол, вглядываясь в ее лицо мгновенно расширившимися, потемневшими глазами.
- Тише.... Анна, тише, тише! Спокойно.... - кто бы сказал это "спокойнее" ему самому, едва слышавшему свой собственный голос за нараставшим шумом в голове от попыток сохранить самообладание. Впрочем с голосом совладать было легче чем с сердцем, он звучал сейчас тихо, уверенно и настойчиво. - На вас напали? Кто? Где? Сколько их? Где сейчас Даша? Кто похитил, и что....

У Владимира оборвалось сердце. Привязал. Бил. БИЛ??!!!!!!!! Хромает. Ответить за все... еще раньше сказала - сумасшедший.... КОНСТАНТИН???!!!!
От этой мысли он побледнел как смерть. Все, что было пережито в октябре, все что он узнал и увидел в лесной избушке, в доме Ливена в Петербурге, в Грушевом - все ожило моментально и накрыло его словно штормовой волной, жутким пониманием того ЧТО сейчас происходит с Дашей, если она снова в лапах этого одержимого, каким-то образом вылезшего из могилы.
- Анна.... - едва соображая что говорит и делает, Корф сжал руки девушки - Этот человек... он примерно с меня ростом, хромает на правую ногу, у него темные волосы, и совершенно круглые черные глаза? И рот еще кривится когда он разговаривает? Это он? Бастард князя Ливена?
Он уже знал, знал ответ, и от этого понимания стены кабинета плыли вокруг него, словно в медленном танце, оседая в душе ледяным ужасом. И верно, кто если не он?! Да еще и с сообщниками. То, что их всего трое его не утешало. Много ли надо времени чтобы перерезать горло связанной женщине, находящейся в полной твоей власти, при первом же признаке что что-то пошло не так? Для этого и одного человека вполне достаточно. Он вспоминал следы побоев, синяки, следы от веревок на ее запястьях, вспоминал долгие недели горячки, долгие месяцы ее ночных кошмаров, забрызганную кровью спальню в особняке Ливена, могилу в темном саду.... Медленная, каменная тяжесть казалось замедляла биение сердца, во много раз ускорившееся время шумело в ушах, он смотрел на Анну расширившимися глазами, словно бы она молчала уже долгие часы, зная что она скажет, но отчаянно желая чтобы она ответила что-то другое...
Господи... нет.... нет......

Владимира шатнуло, он вцепился в подлокотники ее кресла так, что дерево жалобно хрустнуло.
- Господи.....
Слов больше не было. Вот так. Не зря он еще тогда сомневался, хоть и не позволял даже себе самому в этом признаться. Теперь... теперь Даша у него. От мыслей о том ЧТО сейчас происходит у него потемнело в глазах. Нельзя. Нельзя об этом думать! Иначе.... Так... так, спокойно, спокойно.....
Хорошо сказать "спокойно" когда рассудок заходится от страха и ярости. Корф заставил себя разжать судорожно сжатые пальцы и подняться. В голове вертелся форменный хаос, он до хруста сжал зубы, стараясь овладеть собой, но смертельно бледное лицо, расширенные зрачки, и сорвавшееся дыхание делали его вид сейчас поистине страшным. В отчаянных попытках привести в порядок собственные мысли, он метался мыслью от страха к необходимости действовать, и зацепился за одно слово, словно утопающий за соломинку.
- В тюрьму? - хрипло произнес он, голосом, в котором не было ничего человеческого - Анна... ты не представляешь себе - что это за демон. И что он способен сотворить. Что он УЖЕ сотворил тогда, в октябре, после пожара.... ты ведь знала только то что был пожар а потом мы появились как ни в чем не бывало.... Господи...
Он заходил по кабинету.
- Значит... он считает что я должен заплатить. Да-а, догадываюсь, какой монетой он собирается взыскать с меня долг. Каким же идиотом я был, что не убил его тогда!!! Дурак, дурак!
Его голос срывался с хрипа на шепот. Он задел боком за стол, остановился, уцепившись за столешницу, и зажмурившись прижал левую ладонь ко лбу, словно человек, силящийся удержаться на краю безумия.
-  Этот одержимый убьет ее. И что хуже - сделает это не быстро. О, он из тех кошек что любят помучить своих мышек прежде чем загрызть. - наконец медленно заговорил он. - И меня он туда зовет тоже не из желания выкурить по сигаре. Но....
Он вспомнил Кавказ. То, как ездил выручать Воронова. Два тонких стилета, размером чуть поболее дамских шпилек, спрятанных в жестком вороте мундира. Его тогда обыскали на предмет оружия, но их не нашли. В чем можно спрятать нечто подобное сейчас? И....
- Он не один. И он меня знает. Он будет ждать подвоха, о-о, этот мерзавец далеко не глуп. Эти двое, что с ним. Наверняка сторожат. Или шпионят за домом. Если будет хоть малейший намек на то, что я не выполнил его требования - он убьет ее.
Владимир сам не соображал, что говорит вслух, не слышал ни своего голоса, ни своих мыслей, весь мир вокруг заглушил гулкий шум крови в ушах.
- Если найдет при мне оружие.....
Он до белизны сжал рукой угол стола, и вдруг вздрогнув как от удара хлыстом, вскинул голову, поглядев на Анну с мрачным торжеством.
- Что ж. Я сделаю что он хочет. Приду один и без оружия. Мое оружие придет следом!

Отредактировано Владимир Корф (10-01-2016 15:12:01)

- Серж! - глаза Корфа блестели словно два ледяных озера, с пробитыми посередине черными дырами промоин. Он кинулся к девушке, и сжав ее руки заговорил быстро, тихо, глядя ей в глаза так, словно хотел впечатать в ее сознание каждое свое слово.
- Анна, послушай. Это очень важно. Это дело жизни и смерти - и для Даши и для меня. Слушай что я тебе скажу, и выполни, иначе можешь заказывать гробы для нас обоих. Слышишь? - его голос прерывался быстрым, свистящим дыханием, словно он говорил на бегу, и звучал с такой требователностью, которой она еще никогда в жизни от него не слышала, даже в самые худшие времена их взаимоотношений - Серж уехал утром к себе в имение. Должен скоро вернуться. Расскажи ему все. Расскажи что Константин вернулся. Что сцапал Дашу, а теперь требует меня. Расскажи, кто там с ним, кто ему помогает, и где эта избушка. Анна, он - наш единственный шанс. Слышишь? Обещай мне!

- Если задержится... - глухо повторил Корф, не поднимаясь с колен. - Я буду тянуть время, сколько смогу. Надеюсь... будет не слишком поздно. Но.... если он не успеет... - до него только сейчас дошло, как хрупка его надежда, ведь Воронов, ничего не зная о происходящем, не имеет никаких причин торопиться, и кто знает, какие дела способны его задержать в его имении. Того же Модестовича было довольно, если он вновь имел глупость взяться за старые проделки, то на разбирательство с ним может уйти даже не один день. Он медленно поднялся на ноги.
- Если он не успеет спасти нас... то во всяком случае сумеет хотя бы отомстить.
И не прибавив более ни слова, он стремительно вышел из кабинета, не желая прощаться с Анной, потому что сакраментальное "Прощай" которое жгло ему язык, могло оказаться роковым. Через несколько минут за окном послышалось ржание и бешеный топот несущегося во весь опор коня.

Она действительно потеряла сознание, едва услышав словно сквозь толщу воды "сейчас,  ты отправишься домой". Все остальное не имело значения- Анна едет домой, она в безопасности, а дома Владимир. И ощутив это несказанное облегчение, она словно упала куда-то в темноту, спокойную и теплую, в которой не чувствовало ни  ноющее от ударов тело, ни натянутые до предела нервы. Реальность стала проступать довольно быстро, но она старалась отогнать эти ощущения чьих-то прикосновений, который ощущала хоть и слабо, холода, от которого начинала бить дрожь. Приоткрыв глаза, Даша с ужасом увидела, что ее платье валяется серой грудой недалеко от нее. Приподняв голову, она окинула себя взглядом и перевела взгляд на Константина, разговаривающего с огромным мужиком. Значит пока она была в обмороке, этот сумасшедший раздел ее, и он... прикасался к ней... Ее заколотило от волны отвращения, но хуже всего было осознание того, что он ведь может не остановиться на платье! И тогда...
Господи,не допусти этого, я не переживу этого!
  Какие угодно побои и пытки, но только не такое унижение! А Константин словно прочитал ее мысли и, неловко опустившись на пол, прижался к ней. Даша почувствовала тяжесть его тела и, не в силах подавить накатывающий ужас и отвращение, дернулась, желая выбраться из под него. Он наклонился так низко и приник к ее губам. Ее замутило, она забилась, извиваясь и забыв напрочь об осторожности. Что угодно, только пусть прекратит! Слава Богу, он поднял голову, и от взгляда его горящих ненавистью, безумием, возбуждением глаз, ее обдало холодом.
  Владимир скоро будет здесь... Да, Анна ведь уже должна быть дома, значит он все знает. Господи... Она представила, какого ему, когда такая новость обрушилась словно гром среди ясного неба, и едва не застонала от бессилия. Она не знала, как они выберутся, не знала, что нужно делать конкретно ей, что бы помочь мужу вытащить их отсюда или что сделать, что сумасшедший оставил его в покое. Ничего не знала, и от этой неизвестности становилось еще хуже, казалось выхода нет никакого. Но ведь он есть? Хоть какой-нибудь? Хоть слабенькая надежда на спасение? Владимир, наверняка, что-то придумал...Он не позволит этому психу сломать их мир, он знает, что сделать... Если вообще что-то сделать можно было.
  -приехал черт проклятый,- послышался голос Марфы, стоящей у окна, и Даша повернула голову к двери,  в которую в эту самую минуту вошел Владимир. На какие-то секунды она забыла даже о руке сумасшедшего, то и дело касающейся то ее бока, то груди, то шеи. Он здесь, он приехал, он рядом! Глаза влажно заблестели от неуместно полыхнувшей радости и какой-то не то надежды, не то уверенности, но буквально через секунду она представила, что он видит сейчас- ее в одном нижнем белье рядом с этим психом, его руку на ее теле, и ее глаза полыхнуло болью и отчаянием. Разве не это самое ужасное, что могло бы быть?! Но ведь она не хотела этого, не хотела!

Владимир позволил себе лишь быстрый взгляд на Дашу, и едва удержался от крика. Он конечно предвидел, что Константин не преминет воспользоваться своей властью над ней, но видеть ее вот так, в одном белье, связанную, рядом с ним было невыносимо. А страх, ужас, чувство вины, которое он видел так часто, что теперь легко угадывал его - наполнявшие ее глаза заставили еще сильнее сжаться сердце.
Не смотри. Не смотри!!!!! - взвыл рассудок. - Ты потеряешь голову, не сохранишь над собой контроль, и тогда этот подонок легко одержит верх! Нельзя, нельзя!!!!
Марфа, попавшаяся ему на глаза, едва не довершила смятение. Что она тут делает? Решила отомстить за изгнание из дома?
Лишь вколоченная армией и пожизненными наставлениями отца привычка к самоконтролю заставила его удержаться. Он позволил себе лишь спокойное движение век, при быстром взгляде на жену, в надежде что она поймет это безмолвное послание, и заставил себя смотреть лишь на Константина. Он хочет видеть страх, ненависть, ярость. Ну что ж...
Корф неторопливо, словно раздеваясь перед сном, в собственной спальне, расстегнул пуговицы сюртука, легким движением скинул его с плеч, и перехватив за ворот, небрежно опустил на мешок с каким-то тряпьем. Затем точно так же неспешно снял жилет, бросил его туда же, не спуская с Константина холодного, насмешливого взгляда. Так же спокойно он развязал шейный платок, распустил ворот рубашки, а потом его пальцы скользнули по манжетам, расстегивая запонки, и он закатал рукава выше локтей, показывая, что ничего не спрятано в ни за воротником, ни в рукавах.   
- Если боишься, не принес ли я ножа в сапоге - можешь приказать ей проверить. - Владимир бросил ледяной взгляд на Марфу, и с холодным презрением вновь посмотрел на бастарда - Ведь сам ты ко мне на расстояние вытянутой руки подойти боишься, как я вижу.

- Трус ты все же - с ледяной усмешкой проронил Владимир, глядя на подошедшего к нему мужчину в упор. Как же хотелось ему сейчас ударить мыском сапога по раздробленному полгода назад колену, и когда этот сукин сын свалится - просто свернуть ему шею голыми руками. Да только нож у горла Даши был надежнее любой смирительной рубашки. Даже зная почти наверняка, что это блеф, что эта баба ничего Даше не сделает, потому что это было бы слишком просто, и лишило бы Константина львиной доли удовольствия - он не мог позволить себе рисковать.
- Знаешь что я и пальцем тебя не трону, пока твоя баба держит нож у ее горла. За юбкой прячешься.  Коли такой храбрый - отошли эту шваль подальше от моей жены. И потолкуем по-мужски. Да только ведь ты на это не способен. Что взять с ублюдка, вроде тебя. Только и можешь что прятаться за женщиной.

Владимир не сделал ни единой попытки защититься, хотя удар, вполне предсказуемый после подобной провокации не заставил себя ждать. Нож у горла Даши сковывал ему руки хуже всех цепей. От удара его шатнуло назад, в ушах зазвенело, во рту почувствовался вкус крови, он всем телом привалился к косяку двери, от которой так и не отошел, и выбросив в сторону руку, вцепился пальцами в неровно проконопаченную щель между бревнами, чтобы удержаться на ногах. Однако, сил у этого подонка было немало, у него поплыло перед глазами, и неожиданно, словно холодным душем, приводя в себя, накатила ярость. Он вспомнил слова Анны, и представив, что этот тип вот точно так же поднял руку на Дашу, что ей, женщине приходилось терпеть удары от которых даже у него помутилось в голове - по всему телу прокатилась ледяная волна, заставляя даже волоски на руках встать дыбом, точно наэлектризованные. Он машинально провел языком по зубам, поднял взгляд на перекошенное лицо Ливена, и.... расхохотался. Холодно, презрительно, без малейших признаков злобы или страха, но с бесконечным пренебрежением.
- Слаба-ак... Знаешь ведь что ответить тебе не могу. И чувствуешь себя сейчас всесильным и всевластным. О да, его величество мститель собственной персоной, великий и ужасный.- Корф фыркнул, демонстративно скрещивая руки на груди, и прислонившись спиной к косяку двери. В его взгляде не было ничего кроме насмешки, ледяной, уничтожающей насмешки. - О, гроза крепостных и великий победитель хрупких женщин. А как до мужчины дело дошло, так без ножа у ее горла тебе со мной не справиться. Что таращишься-то? Небось фантазировал что я буду ползать перед тобой на коленях, дрожать от страха, и умолять не трогать мою жену? Слизняк ты несчастный, урок в Грушевом тебя похоже ничему не научил. ? Я говорил тебе, бастард, прежде чем поднять руку на женщину, следует убить мужчину который придет за ней. А ты, балбес, даже такой простой урок усвоить не смог. - бешенство в глазах Константина было ему словно индикатором, и Владимир криво усмехнулся - Что? Мечтаешь небось как будешь мучить ее у меня на глазах, домогаться, а я буду умолять тебя, чтобы ты этого не делал? Право, убогая же у тебя фантазия.

Савелий нехотя поднялся со своего пенька и прошел в избушку,  когда услышал стук в окошко. И чего там случилось ужо... Войдя  в комнатушку, он и не смотрел ни на кого, оставив без внимания и женщин и лежащего у самых его ног приехавшего недавно молодого человека,  только на хозяина,  как верный пес, ожидая приказа.
  Кивнув лохматой головой,  Савелий прикрыл дверь и прошел в избу. В проржавевший и протекающий ковш набрал воды и плеснул на мужчину. Дождавшись, когда тот малость придет в себя, не размениваясь на слова, схватил за грудки и вздернул на ноги, правда тут же ударил кулаком в живот, все с тем же отсутствующим выражением на лице. Велено было бить, он и бьет, ему что ли о приказах раздумывать? Кто знает, чем этот тип барину не угодил, его дело  приказ выполнять, вот и выполняет.
Силы Савелию было не занимать, да и в отличие от Константина не скупился ни на пинки ни на удары, и бил он не  только по лицу, а выполняя приказ, от души прикладывался и к спине, и торсу, и ногам.
  Помня о наказе барском, мужик вопросительно посмотрел на хозяина, дескать хватит или продолжать? Так и забить не долго, отвечай потом.
-привяжи его вон там, у стены. Пусть глядят друг на друга, любуются-бросил ему барин, и Савелий , пожав широкими плечами, оттащил молодого человека куда велели. Заведя руки за спину, накрепко связал веревкой и привязал ее к такой же вбитой в пол петле. Что к ней крепили ранее , он не знал, но барчука этого примотал крепко, лишив возможности двигаться,разве что на колени встать или сесть. Вот ведт дело, избушка такой худой кажется, а прогнила только дверь... В раздумьях об этом, Савелий вышел из избушки и вновь уселся на свой пенечек.