Сосновый бор со всех сторон обступал поместье князя Муромцева. Молодняк пускал ростки на полях и угодьях, пробирался в сад. Каждый год приходилось бороться с этой напастью. Зато воздух в округе был чистым и свежим, с уловимым ароматом смолы и хвои. Широкая главная дорога через бор была усыпана хвойными иголками да шишками, переплетена солнечными лучами, пробивающимися сквозь кроны многовековых сосен. Расступались сосны перед высокими коваными воротами, а за ними аллея вела к господскому дому.
  Князь Муромцев не терпел помпезности, пышности, навеянного заграничной модой лоска. Поэтому и дом был лишен колоннады, которые так любил возводить дворяне, не было и лепнины вокруг окон, ажурных узоров, массивных полукруглых лестниц. Двухэтажный дом, с большими окнами и террасой был крепким и надежным, как его хозяин. Если бы не мягкая настойчивость молодой княгини, то князь и внутри устроил бы что-то вроде русской избы, только большего размера, но все же сдался. И поскрипывал порой зубами, глядя на тонкую, изящную мебель или фарфоровые кружечки, которые он мог раздавить одной ладонью. Но что не сделаешь ради супруги? Да и дети должны расти не в берлоге.
  Князь был человек довольно крутого нрава. Прямолинейный, не терпящий лжи да уверток, крепостных держал в строгости, но справедливости. За воровство наказывал нещадно, за работу хорошую  поощрял. С домашними тоже уклад свой был, с женой и дочерьми был мягче, а сыновей и розгой учил. На дух не переносил спиртного, не употреблял и дворовым не позволял, к табаку тяги не имел.
  Александр Андреевич был женат во второй раз. С первой супругой, Ольгой, он прожил четыре года. Княгиня была бойкая характером, но очень хрупкая здоровьем. От первого брака у князя рос двенадцатилетний сын, Андрей. Юный князь был во всем помощником отцу, так же страстно влюбленный в поместье. Вторая супруга, Елизавета Петровна, была женщиной другого склада. Она была младше мужа на девять лет, отличалась мягкостью и скромностью, что порой смиряло крутого характером мужа. По ее просьбе Муромцев устроил искусственный пруд и сад, который по его мнению был не нужен, ибо пользы не приносил никакой, но после высадил вдоль дорожек плодовые деревья. И теперь дорожки, над которыми цвели вишни, яблони, рябины вели к многовековому дубу, раскинувшему свою крону над лужайкой. Под его ветвями был установлен добротный стол и скамьи, детские качели. Здесь супруга проводила большую часть времени за рукоделием, пока младшие играли и резвились на траве. От второго брака у князя росли две дочери – шестилетняя Наташа, полуторагодовалая Сонечка,- и четырехлетний сын Виктор. Княгиня была тяжела четвертым.
  Князь самолично следил за посевной и уборочной. А ну мужик обманет?! Князь, как и большинство помещиков,  умел за плугом стоять, знал как и что делается, а потом обмануть было довольно сложно. Не заметил барин – твое счастье, а заметил – значит кнута отведаешь, что в руке всегда. Вместе с князем выезжал и старший сын, Андрей.  Другой страстью Муромцева были охотничьи псы. Дело это от отца еще принял, и вел умело. Не только с его уезда к нему за псами ехали, но и из других выписывали. 
   К брату младшему князь хоть и был привязан, ни как в нем толк найти не мог! Офицер из него не вышел – с первого же курса в Корпусе сбежал мальчишкой, к матери под крыло. Та его разумеется дома оставила, рада была! Еще бы такой талант и пропадет. Учили-обучали, а что толку… Да, на скрипке играет замечательно, но какой в этом толк?! Вот закончится отцово наследство, и куда? К брату на шею вместе со скрипкой?!

В весенний день Муромцев, прижмурившись на ярком солнце, глядел на пустынную дорогу. Дожди, наконец, успокоились, земля подсыхала, что было добро. До посевной рукой подать, Эх, закипит работа! После зимы наконец придет время рабочее! Засиделся в доме, аж кости ноют! Только бы столичные франты в свои поместья попозже вернулись, к лету ближе, а то ведь потянут супругу в гости-посиделки, а куда ее одну сейчас отпустишь… На дороге показались два всадника, мчащихся что есть мочи к кованным воротам. Муромцев приложил руку к глазам и усмехнулся – этим гостям он всегда был рад!
- Добро пожаловать, господа! – спустился князь со ступенек навстречу всадникам, - Степан Афанасьевич, кажется, в этот раз победа улыбнулась таки Михал Федоровичу!