Одна,вторая,третья...холодные,мелкие дождевые капли падали на его поднятое к небу лицо.Проведя ладонью по лицу,князь закрыл глаза и тихо выдохнул.И что на него нашло?Наверное,усталость,беспокойство за дочь,странное чувство,которому он не мог найти объяснения-может недоверие?Недоверие к происходящему,да,наверное,это было оно.Странно было,мягко говоря,похоронить дочь,обрести ее через несколько дней и наблюдать ее новые муки,оставаясь совершенно бессильным перед ними.
Да,что-то я расклеился.Это ж надо,что сотворил-невесело усмехнулся Волконский
-ну что ты шумишь?Тоже невесело тебе?Ничего ,брат,разберемся
Но ветер,свистевший в деревьях ,не внял его обещанию и только обдал холодным порывом.Поежившись,князь поднялся и вошел в дом.Не хватало еще простыть,мороки потом сколько будет.Одна Варвара с бульоном чего стоит,э нет.
Пройдя к спальне  дочери,Волконский тихо отворил дверь и заглянул внутрь.Взглянув на Владимира с Дашей на руках,он так же тихо закрыл дверь и пошел наверх.
Завтра,завтра он обязательно объяснится с Владимиром.Поддавшись эмоциям,он наверняка ранил молодого человека.Подумать только,он столько сделал для него и для его дочери,а теперь вот выслушал такую тираду из-за беспокойств старика.Оставалось надеяться,что это поправимою

Лихорадка сменялась сном,а затем снова сон сменялся лихорадкой.Но то,что тело вновь и вновь пылало от жара,не касалось ее сознания,не вызывало размытые образы из глубин памяти,не заставляло разговаривать с кем,кто существовал лишь в подсознании.Несколько раз после приступа она открывала глаза,и понимая,что по прежнему в его объятиях,снова засыпала не сказав ни слова.
Под утро снова залихорадило,но на этот раз не было длительных выматывающих судорог,и сознание снова выдержало этот удар,не допуская никакие образы за свои створки.Приступ отступил,и глубоко вздохнув,словно от облегчения,она снова погрузилась в сон,так  и не открыв глаз.

На этот раз Илья Петрович Штерн  не заставил себя долго ждать. Не прошло и часа как он уже стучался в дверь со своим неизменным саквояжем в руках. Войдя внутрь, он первым делом поглядел на кровать, и лишь потом на князя
- Ну-сс, что мы тут имеем? Как прошли те два дня что я не видел госпожу Икс?

- Хммм, любопытно-любопытно - немец подсел к кровати, вытаскивая из саквояжа стетоскоп и странного вида резиновый молоток на оловянной рукояти. Для начала осмотрев зрачки и выслушав пульс, он принялся методично постукивать молоточком по самым разным частям тела - по коленным сгибам, чуть согнув для этого руками ее ноги в коленях, по внешней стороне локтей, держа ее руки на весу, то и вовсе проводил рукоятью молоточка по подошвам босых ног.Взявшись после этого за стетоскоп он долго, очень долго и придирчиво выслушивал сердце и легкие, и наконец сунул свой скарб обратно в саквояж
- А знаете похоже вы правы. Лихорадка идет на спад. Неврологических симптомов я сейчас не наблюдаю, а значит судорог уже не будет. Возможно еще пару дней - с вечера до утра ее еще будет мучить небольшой жар - но не столь сильный как раньше. И я снова обращаю ваше внимание на то что госпожа княгиня должна хорошо питаться.

- Сам просил? - изумился доктор, вставая. - Не под дулом пистолета? Вы уверены?

- Однако! Чудеса в решете. Дырок много а вылезти некуда - вздохнул Штерн подходя к внутренней двери. Постучал, дернул ручку наудачу, и обнаружив что та незаперта вошел, плотно прикрыв ее за собой. Вид Корфа мирно спавшего в двух креслах его позабавил, и подойдя поближе он тронул спавшего за плечо.
- Владимир Иванович, уже утро. Извольте проснуться

- Похоже кризис миновал. Судорог больше не будет. Жар возможно сохранится еще на пару дней. - повторил Штерн то же что говорил Волконскому и не удержавшись спросил - А долго вы будете таить чудесное воскрешение княгини ото всех? Или она отныне будет жить инкогнито?

Врач не удержался от улыбки, которая на его безгубом худощавом лице со слегка обвисшей уже кожей немолодого человека смотрелась до крайности нелепо.
- У меня не хватает изобретательности придумывать вам новые упреки каждый раз когда вы влипаете в очередную переделку. Так и быть, обойдемся без вступительного текста ради разнообразия. Хотя вы нарушаете традицию, мне полагается бранить вас а вам дерзить да отфыркиваться. - он с теплом смотрел на молодого человека, которого знал еще с пеленок, которому в свое время сам помог явиться на свет, и свидетелем многих драм в жизни которого он был. Эта игра действительно была стара, и забавляла обоих, и взаимное брюзжание и беззлобная брань были частью ритуала, тогда как врач искренне любил молодого Корфа а тот уважал Штерна не только как врача, но и как старого друга своего отца. Однако вступление которым предварил свой вопрос Владимир его несколько насторожило, и он посерьезнел. Новых ран на нем вроде не было, а вот не заметная для постороннего глаза, но совершенно явная для наметанного взгляда врача бледность, легкая синева у крыльев носа и неровное, поверхностное дыхание ему не понравились. У врача были подозрения и прогнозы после того как он был вынужден оставить на месте пулю ранившую Корфа месяц назад. Но он все же всей душой надеялся ошибиться и сейчас он поневоле сощурился наклоняя голову чуть вперед и вбок, словно пытаясь лучше услышать одним ухом
- Раз полагаете что я должен вас отругать, выходит с вами опять не все ладно? Что именно?

Врач помрачнел. Самые худшие его прогнозы оправдывались, и куда раньше чем он мог предполагать. Все еще надеясь списать услышанное на обычное утомление и оттянуть момент которого отчаянно не желал, спросил не глядя
- А ноги? Отекают?

Штерн схватился за голову. Дюжину дней в непрерывной дороге? Осенью, по холоду и наверняка верхом? И это - спустя лишь месяц с небольшим после такой раны? Ох-ох-ох.... неудивительно что все началось так скоро. А он -то думал что пройдет не менее полугода а может и больше прежде чем....
- Право, Владимир я не могу понять кто вы - сумасшедший или самоубийца. Раздевайтесь, мне надо вас осмотреть. И снимите обувь.

- Помолчите, Корф - неожиданно сурово приказал врач и сел на корточки у его ног. Он сосредоточенно вдавил большой палец в кожу на тыле стопы, резко его отдернул и тихо выругался глядя на оставшуюся на коже ямку. Повторив эту процедуру раз десять на обеих ногах, и поднимаясь от тыла стоп и щиколоток к ребру голени хмуро поднялся, отер руки о полотенце, выстукал нижний край реберной дуги справа а потом принялся глубоко и с силой прощупывать подреберье. По-хорошему пациента следовало уложить, но дивана в кабинете не было, да и как оказалось вполне можно было обойтись. Он еще долго крутился вокруг, прощупывая надплечье, яремные вены и выстукивая грудную клетку, когда наконец мрачнея все больше извлек из саквояжа стетоскоп и наклонился, чтобы выслушать сердце и легкие.
И вот тут спокойный и флегматичный немец почувствовал как у него задрожала рука. Как же не хотелось ему услышать этого звука! На фоне мерных, хоть и учащенных ударов сердца,  скребущие, царапающие звуки "крхххх крххххх" с четкой трехтактностью слышались так ясно словно возникали не в груди пациента а где-то посередине трубки стетоскопа. И переставляя стетоскоп по всем четырем точкам выслушивания и наконец уткнув ее в самый центр, он везде слышал одно и то же. Казалось этот скрежещущий звук можно даже почувствовать просто приложив ладонь к коже. Рано или поздно так оно и будет, скорбно подумал врач, убирая наконец инструмент. Но заговорить не решился, лишь махнул рукой разрешая одеться.

Врач молча сел, и стал отирать руки носовым платком. Шутка Корфа не произвела на него никакого впечатления, он слишком был озабочен тем что ему предстоит сказать и тем в какие слова это облечь. Но вот так вот в лоб заявить свой диагноз он попросту не смог.
- Владимир вы помните что я говорил вам после ранения? Относительно последствий?

- Аукнется. - врач принял бокал, не глядя на пациента. Ну не мог он, просто не мог вот так с ходу вывалить все что следовало сказать, и поневоле тянул время. - Вы ведь знаете что бывает с инородным телом - а в частности со свинцом, оставшимся внутри тела? Как реагируют на него окружающие ткани, знаете раз уж среди ваших знакомых есть такие люди? Хотя сомневаюсь что все их случаи хоть немного похожи на ваш, Владимир. Все же слишком многое зависит от ...местоположения пули

Штерн вздохнул
- Она застряла не в легком, Владимир Иванович. Когда вслед за пулей в рану проникает воздух - легкое спадается, отжимается ближе к своему корню. И остается там пока время, или соответствующий дренаж, или торакоцентез не извлекут из плевральной полости лишний воздух и кровь и не заставят его расправиться. Пуля прошла по верхнему краю сердечной сумки, хотя и не задела ее, задела среднюю долю легкого, но когда легкое отжалось к корню - она сместилась, и легла на верхнебоковую поверхность перикарда.-  он отхлебнул бренди, избегая смотреть на пациента - А когда легкое расправилось оно прижало ее к месту. Я понял это когда зондировал рану прежде чем наложить кисет когда у вас прошла лихорадка. Тогда же и... предупредил

- Да вы же сами сказали что знаете как реагируют окружающие ткани на свинец - Ну не шли, не шли у него слова с языка и он все пытался подвести Корфа к тому чтобы тот сам озвучил то, что понял он услышав этот жуткий скрежещущий шум - Воспалением. Локальным воспалением вокруг очага. Очаг - свинец прижатый весом легкого к сердечной сумке - перикарду. А значит......

Врач поежился. Спокойствие Владимира действовало ему на нервы. Тот был спокоен настолько, насколько сам он был встревожен и смущен, а ведь должно бы быть наоборот. Наконец он кивнул.
- Да. Называется это - перикардит. Резкого застоя крови в печени не вызвал, да и вы еше на ногах, стало быть форма не острая а хроническая. Судя по шуму - процесс констриктивный а не выпотной. Стало быть диагноз ваш звучит как Pericarditis constrictorium inveterata.

- Именно так. Сдавливающий, или говоря профессиональным языком - стенозирующий или констриктивный. - в голосе Штерна мелькнули и тут же пропали лекторские нотки. Он поглядел на Корфа и поежился. Говорить далее было трудно и он снова прибег к прежнему способу - Ну... вы ведь знаете что сопровождает хронический воспалительный процесс? Разрастание соединительной ткани, или же иначе говоря....

Врач глубоко вздохнул, выпил единым духом содержание своего бокала, поставил его на столик и наклонился вперед.
- Хорошо. Хронический перикардит с констриктивным течением - неизлечим современными средствами. Он будет то обостряясь то затихая сопровождать вас всю жизнь. Сильное переохлаждение или сильный эмоциональный стресс могут перевести процесс из хронического в острый, а это состояние крайне опасно для жизни. При умелом лечении конечно можно повернуть острый процесс в хроническую форму. Но каждое такое обострение - это жесточайший риск, поэтому я и просил вас не переохлаждаться и избегать стрессов. И прошу впредь, крайне настоятельно. Но....Но и это еще не все.