Утро выдалось пасмурным. Накануне вечером прошел дождь и земля была еще влажная. Еще до рассвета охотники в сопровождении егеря выехали из дома, и хмурый рассвет застал их уже на опушке леса. Здесь привязали лошадей, разобрали и проверили ружья, и углубились в лес. Владимир поглядывал на Воронова,  но вскоре убедившись что хромает тот гораздо меньше чем вчера перестал об этом думать. В конце концов Серж не мальчишка, и если ощущал себя в силах провести полдня на ногах - то так оно и есть. А вот за двумя другими мальчишками нужен был глаз да глаз. По лесу их вел один из егерей,  маленький, сухонький мужичок, седой как лунь, с торчашими из ушей пучками седых волос, и подслеповато моргающий словно разбуженный среди бела дня филин. В лесу однако Сан Саныч чувствовал себя как рыба в воде. Ступал беззвучно, тропу показывал там где ее казалось вовсе не было, и по каким-то лишь ему одним ведомым тропкам скоро завел их глубоко в чащу. Тут было полутемно, и очень сыро. Тишину нарушали лишь птичьи голоса. В высокоствольном березняке который они миновали слышалось мелодичное квок-квок тетеревов, и Алешка с загоревшимися глазами показал было в ту сторону рукой, но Владимир молча покачав головой поманил его дальше. Звук выстрела мог раньше времени согнать кабанов, которых выследили вчера. Чуть дальше они наткнулись на густой ельник, пересеченный целой сетью мелких овражков, через которые приходилось перебираться, обдирая руки и лица о слишком часто и густо наваленные здесь перекосившиеся стволы оставшиеся от сильной бури прокатившейся тут еще с полгода назад. На другой стороне их встретил второй егерь - Роман, цыган наполовину, полная противоположность первому - худой, чернявый молодой парнишка, который двигался словно кукла на ниточках - как-то странно подергиваясь и подпрыгивая на ходу, мимика которого изобиловала жестами и гримасами, а вот речь - в противовес степенному и цветистому на сочные обороты  языку Сан Саныча была бедна словно состояла из одних только существительных и глаголов.
- Стоят!
Владимир вопросительно взглянул на Волконского - и вскинул бровь вопросительно показывая на мальчишек. Охота на кабана традиционно велась с подходом, гоном или из засады. При первом способе было много шансов упустить зверя, особенно учитывая необходимость полнейшей тишины, а мальчишки еще не слишком приученные к лесу  часто наступали на ветки, на промоины во влажной земле чавкающие под ногами. А кабаны как известно плохо видят , но слух и обоняние у них великолепное.  Поэтому подобраться к ним незамеченными могли бы лишь опытные охотники. Второй способ был самым азартным, но опять же - скакать по лесу, по проселкам и буеракам опытным наездникам - это одно, а вот с мальчишками за которых Владимир еще не был совершенно спокоен - совсем другое. А вот третий - самый распространенный - и был вполне реализуем даже при наличии детей. Состоял он в том что егеря с собаками или без должны были поднять зверей с лежки, подняв шум в противоположной от охотников стороне. Кабаны обычно бегут стадом - свиньи впереди, поросята сзади а секачи- по бокам. Вот такого-то секача и можно было отогнать от стада, а возможно и не одного - лаем собак, и звуком рожков. А главный азарт и главная опасность такой охоты состояла в том что кабан раздраженный погоней  обычно несся по лесу вслепую, на огромной скорости, и подстрелить его было далеко не просто, потому что он не останавливался ни на секунду. Более того - попадись охотник на пути такого распаленного секача - охотнику пришлось бы несладко. Случаи ранений и даже гибели при такой охоте были нередки. Еще одним минусом было то что охотники расставленные по номерам вдоль предполагаемого маршрута зверей  не видели друг друга и зачастую случалось и ранение одного охотника шальной пулей от другого. Но зато колоссальным плюсом было то что обоих мальчишек можно было "разделить" между  двумя взрослыми и доверить каждому из них по выстрелу для азарта. А в случае чего взрослый напарник мог и подстраховать, и выстрелить сам, и уберечь ребенка в случае если раненое или просто разъяренное животное кинется на них.
Взгляд Владимира ясно спрашивал - с кем из нас кто из них пойдет?  Часто цепочка охотников  состояла из пяти - шести номеров, сейчас же их могло быть лишь трое.

Отредактировано Владимир Корф (16-03-2015 12:19:59)

Владимир молча кивнул, взял за плечо Алешку и вопросительно посмотрев на Сан Саныча показал ему три пальца, знаменуя этим жестом что желает быть последним в цепочке. Алексею это могло не понравиться - потому что зверя могли застрелить еще до того как он выбежит на них - в случае если он будет лишь один. Но с другой стороны - последний номер и рисковал больше прочих - потому что пробежав мимо остальных -  невредимый или раненый - кабан разъяряясь до безумия почти всегда бежал на последнего охотника в лоб и если не бывал убит на месте то  неминуемо кидался на охотника. Для таких случаев собственно существовали ножи, или простая охотничья хитрость - подпустить кабана поближе и в последний момент отскочить в сторону. Подслеповатые глазки, бешенство и инерция бега не позволяли кабану сменить направление  в последний момент, и уже нырнув в заросли невредимым он редко возвращался чтобы расправиться с обидчиком. Все это он полушепотом рассказывал Алексею когда Сан Саныч отводил их на предполагаемое место  не доходя порядка полтораста шагов до лежки - сплошь заросшую низким кустарником просеку между двумя рядами густо стоящих тут елей, упирающуюся в высоченную - в полтора человеческих роста - каменюку, с обеих сторон облепленную все теми же кустами. Не слишком удачное место для ребенка, но в высшей степени интересное для опытного охотника - потому что тут уже отпрыгивать и пропускать кабана мимо себя будет некуда, и вариантов - убить зверя или упустить - уже нет.

Подъехав к дому Владимир соскочил с седла, взглянул краем глаза на Воронова который не произнес за весь путь ни слова что на него было совершенно непохоже, и проводив того взглядом до дверей вошел в дом вместе с довольным Волконским и мальчишками которые тут же кинулись обнимать Сашеньку. Впрочем сразу в гостиную он детей не пустил - вначале все четверо отправились мыть руки и переодеваться. Наверху как и следовало ожидать никого не было. Воспользовавшись наскоро своей прежней спальней чтобы привести себя в божеский вид и сменив охотничий костюм на свежую рубашку и глухой под горло черный сюртук со стоячим воротником он вновь столкнулся со всеми троими на лестнице. Но когда вошли в гостиную он первым делом удивленно обвел глазами обеих женщин и Александру с Егором.
- Приветствую милых дам. Позволите узнать а где госпожа баронесса? Эти утомленные герои всю дорогу рвались рассказать маме о своих подвигах

Отредактировано Владимир Корф (16-03-2015 15:31:13)

Владимир удивленно вскинул бровь но предположив что Даша может прятаться от всех в его кабинете - направился к выходу из гостиной. Но наткнувшись на Любашу он остановился. Уж очень у девушки был бледный и встревоженный вид. С чего бы? Сердце внезапно захолонуло странным предчувствием. Он внимательно поглядел на нее но все же вышел в коридор поманив ее за собой.
- Что с тобой такое?  С барыней что-то не так?

Владимир вздрогнул глядя на нее потемневшими глазами.
- Едва рассвело... - медленно произнес он наконец голосом в котором словно скрежетал лед. - к пепелищу....?
Не дослушав до конца он развернулся на месте и оставив Любашу с открытым ртом стремительно направился к выходу. Не озаботившись даже накинуть плащ он слетел по ступенькам вниз, через двор в конюшню, где Никита уже чистил лошадей. Повезло что он начал с лошадок Михаила и Алексея - фриз стоял все еще подседланный и в узде. Корф взлетел в седло и ткнул вороного каблуком. Тот не понимая причин такого обращения рванулся вперед, вышибая грудью хлипкую дверку денника в которой хозяин не видя ничего вокруг не озаботился открыть вторую створку. Владимир распластался на его шее чтобы его не снесло поперечной балкой при выходе, и вылетев из конюшни галопом помчался по дороге к сгоревшему дому Даши.
Господи... Зачем? Зачем она туда отправилась? Одна! Она же.... мы же договорились поехать туда вместе! Почему, почему! Почему одна, почему сегодня? Как раз тогда когда я не мог поехать с ней!? Господи, ведь столько времени прошло, почему до сих пор не вернулась!
он не знал что ему и думать - в душе бился непонятный, совершенно неосознанный страх. Ну казалось бы - ну пойдет она, ну посмотрит на угли да головешки, ну поплачет - было бы с чего паниковать-то? Но он-то знал что это не так. Ее две недели вытаскивали из бездны куда рухнуло ее сознание после потрясения в карете. К чему приведет потрясение при виде ее сгоревшего дома? Что могло с ней произойти что ее до сих пор нет? При одной только мысли об этом у него сжималось сердце, словно сдавливаемое ледяными клещами, и он летел, летел по этой дороге как тогда, в ночи несся на разгорающееся за холмом зарево обмирая от ужасного предчувствия

Владимир безжалостно погоняя коня мчался по дороге, едва переводя дух от бьющего в лицо ветра. Дорога, ажурные ворота, подъездная аллея.... он вихрем подлетел к развалинам и соскочил с седла. В первую секунду ноги едва не подогнулись - от усталости, бешеной скачки, предчувствий, страшных ассоциаций которые наплывали одна за другой.
Хмурый пасмурный день.... или глубокая ночь освещаемая пожарищем
Мертвая тишина - тут не кричат даже птицы или ...Ревет и крутится пламя, выстреливают лопающиеся стекла, кричат мечущиеся в панике люди...
- Даша! ДАША!!!!
Зов... зов в пустоту молчавших руин? Или .... или в наполненную криками и ревом огня пылающую тьму.... Зов который остался без ответа.
Он обвел расширившимися глазами мертвый дом. Ночь, та жуткая ночь вставала перед глазами словно сейчас. Он вновь слышал рев пламени, дышал дымом и гарью, чувствовал на лице обжигающее дыхание огня, и лишь панику, крики, смерть вокруг...
Даша..... Дашенька где ты....
так же звал он и тогда, в ту ночь, когда наткнулся на труп в траве...  Снова? Приехал сюда снова, снова искать ее и снова не найти?!!!!!
- ДАША!!!!! - хриплый, не похожий на человеческий крик, от которого казалось лопнут легкие. Не имея сил шагнуть внутрь этих жутких руин он остановился словно вкопанный на том самом месте где лежало обугленное тело. На том месте где оборвалась его жизнь, где он умер вместе с ней от крика и боли разорвавших сердце, откуда шагнул он в огонь с трупом на руках и не остановился пока его не оттащили две пары рук.

Владимир стоял шагах в десяти от входа с белым как мел лицом неподвижно словно мраморное изваяние какимто чудом пощаженное огнем. Он не произнес ни звука не сделал ни жеста ей навстречу.

Его глаза были неподвижны, предельно расширившиеся зрачки превращали серые глаза в два слепых черных провала на белом лице. Владимир ничего не говорил,  не двигался страшная аллегория протянувшаяся между настоящим и прошлым отпускала так медленно словно выдираясь из капкана он оставлял на его зубьях частицы собственной души.  Поездка, предчувствие, страх,  пожар, пепелище крик, поиски, крик, зов, зов оставшийся без ответа в мертвом ли молчании обугленных камней или в бешеном реве пламени....
Боль...  Отголоски той что разрывала ему сердце той ночью? Новая?  Только ли от того что власть ассоциации оказалась слишком сильна?  то что ему снова пришлось искать ее...звать на этом пепелище где казалось сама земля помнила его безответный зов?  Или что-то иное ? Да...  И иное тоже.
Он не в силах был заговорить с ней сейчас.  Все что он мог сказать звучало бы глупо и возможно почти по-детски . Да и надо ли было говорить или спрашивать. Он ведь знал ответ. Знал...

Отредактировано Владимир Корф (16-03-2015 17:57:43)

Он хотел заговорить - но не хватало дыхания ставшего таким медленным словно на него не осталось сил. Хотел уйти - но не мог, ноги словно приросли к земле и даже сделать шаг не хватало сил. Медленно, словно слепой он пошарил сбоку от себя, нащупал обломок упавшей колонны и опустился на него, закрывая глаза.
- Нет. - наконец выговорил он одними губами. - Ты хотела увидеть. Смотри. Я подожду.

Побелевшие губы дернулись в ироничной усмешке.
А ведь она не понимает.... думает что тебе всего лишь тяжко видеть эти развалины..... не понимает... снова....А кто понимал? Хоть когда-нибудь! Дурак. Ты забыл - чтобы тебя поняли надо говорить вслух, надо объяснять..... Не могу...... Господи сколько же можно.... 
Он медленно покачал головой и опустил голову, закрывая лоб и глаза ладонью. Сердце сжимало, саднило все сильнее, он не смог бы сейчас заговорить даже если небо начало бы рушиться на землю, он чувствовал что если попытается встать то упадет. Надо было переждать.... переждать.

Казалось прошла вечность прежде чем он смог заговорить. Когда чуть-чуть разжались тиски сжимавшие сердце, когда дыхания стало хватать на то чтобы вытолкнуть воздух сквозь побелевшие губы
- Скажи. Зачем?

- Вот как? - он поднял голову, с усилием выговаривая слова и глядя на нее так, словно не верил своим ушам. - Это ты хотела меня защитить? Таким образом? Ну спасибо.....-сухой, безрадостный смех похожий на сипящий лай больной собаки разорвал его слова по слогам - Бла-го-да-рю! и он сухо закашлялся, снова опуская голову и опираясь предплечьями о колени ,сцепив руки в замок
Бесполезно... ты видел ее глаза? Она скорбит об утраченном, о доме.... и ничего более..... ни-че-го....

- А ты думаешь для чего я просил тебя прийти сюда вместе? - не поднимая головы отозвался он Объяснять. Все надо объяснять. Глупец ты еще рассчитываешь на понимание? А оно вообще существует - это понимание? Если бы мы пришли сюда вместе - это были бы всего лишь развалины. А так....... - он порывисто встал, пошатнулся, но устоял на ногах, и по скулам скользнули желваки - Неважно. Я не тороплюсь домой. Осматривайся. Я подожду тебя у ворот

- Верно. Не хотела. - медленно ответил Владимир не глядя на нее  Придется объяснить. Ты понимаешь. Но тебя самого не поймут никогда. Ни-ког-да. Никто. Даже она. - Хотела оставить свою боль про себя. В том уголочке сердца куда никого нельзя допускать. Из категории "только мое". Как видно у тебя много таких уголков, куда нельзя пускать чужих. Меня. Пришла сюда, одна, тайком. Выждала момент когда меня нет дома. Украдкой. Лишь бы не делиться своей болью. Чтобы это была тайна лишь для тебя. Что ж... Я понимаю. Я все понимаю. Иди к своему дому. Я понимаю все. Это было твое гнездо, твоя вотчина, твой дом. Иди. Попрощайся. Я подожду. - и он стремительно направился к воротам, не оборачиваясь.

Владимир долго молча смотрел на нее а потом покачал головой
- Нет.  Ты лукавишь сама перед собой.Знаешь что было со мной спрашиваешь ты когда пылал дом? Знаю. То же что и последующие дни не больше и не меньше.  Ты была у Константина.  Он бил тебя, унижал и мучил.  И это было в трактире в Петербурге, на дороге, в Грушевом но только не здесь. Говоришь чтобы все осталось здесь? Оно бы тут и осталось где ему и место если бы вообще не приходила сюда или если бы дождалась меня как я просил. Это место само по себе для меня ничего не значит.  я видел в жизни много чего пострашнее развалин.  Говоришь чувствовала? Если бы это было так ты бы никогда не пришла сюда одна.  Довольно Даша.  Ты лишь поступила так как считала нужным не мне тебя судить. Это твое право

Отредактировано Владимир Корф (16-03-2015 19:58:31)

- Господи! - простонал он закидывая голову и плотно закрывая глаза. - Хватит! Хватит прошу тебя! Какое отношение имеет то что происходило со мной тут к твоему побегу? Не лукавь хоть перед самой собой! Ты пришла сюда не из-за меня. Ты пришла сюда чтобы вспомнить все и сохранить все это в собственном сердце. Встретиться со своей болью один на один. Не пустить в нее меня. Сохранить чертову тайну. Сбежала сюда тайком, дождавшись первого же удобного случая когда меня не было дома....    - новая мысль ужалила его в самое сердце и он зарычал, впиваясь пальцами в грудь словно желая вырвать сердце вместе с мыслью которая промелькнув всего на один миг причинила такую боль что пуле Александра и не снилось. Владимир резко повернулся к ней и бросился перед ней на колени, схватил за руку и прижал ее к сердцу. - Посмотри мне в глаза. Смотри, Даша! Положи мне руку на сердце, поклянись моей жизнью и скажи что я неправ! Прошу, умоляю!

Отредактировано Владимир Корф (16-03-2015 21:59:59)

- Господи - выдохнул он, и вскочив сгреб ее в охапку, запрокинул ее лицо и как-то лихорадочно, торопливо стал покрывать поцелуями ее лицо, лоб, глаза, нос, щеки, губы, словно не мог остановиться. Его колотила крупная дрожь которую она не могла не почувствовать - Глупая... глупенькая моя девочка.... никогда... никогда так не делай..... Господи..... да ведь я чувствую когда ты что-то скрываешь... особенно если это боль..... и никакие... слышишь... никакие воспоминания... не могут сравниться с тем.... О Боже, Даша!...... ничто на свете не сравнится с тем когда чувствуешь что любимый человек прячет от тебя то что причиняет ему страдание. Что закрывает хоть часть своего сердца на замок. Даже если это с целью защитить! Результат же получается совсем наоборот! Даша...... Дашенька..... девочка моя глупенькая.... отважная... никогда... никогда так не делай.... Потому что мне больно, больно безумно, от самого твоего желания что-то от меня скрыть! Какие глупости, Боже, Боже мой....
его слова сбивались, дыхание рвалось, схватив ее лицо в ладони он в упор взглянул ей в глаза и она не могла не увидеть как его глаза наполнены слезами
- Неужели ты думаешь что то что было могло причинить мне больше боли чем твоя скрытность? Воскресшее прошлое может стать страшнее настоящего в котором я вижу замок на твоем сердце? Поставь себя на мое место, ты ведь сама такая же как и я! дыхание оборвалось, слова закончились и он снова рухнул перед ней на колени с силой сжав ее ноги. Его плечи содрогались и он прижался лбом к ее коленям силясь совладать с этой внезапной бурей

- Тшшш..... Тише.....  Тише родная.... Все хорошо...  Все хорошо....  Только не уходи...  Не запирайся.. Не оставляй меня..  Жизнь моя...  Радость.... - Все еще не в силах унять дрожь  шептал он баюкая ее в объятиях и чувствуя как от неловкого движения ресниц влага наполнявшая его глаза все -таки скользнула из уголка глаза предательской тонкой соленой дорожкой. И замер прижав ее к сердцу заходившемуся в неровном лихорадочном ритме