Следующие четверть часа слились в один сплошной ком, в бешеную гонку через спящий, ночной, укутанный в снежное покрывало лес, сквозь опадающие снежинки, сквозь непроглядный мрак в котором лишь лошадь благодаря какому-то непостижимому инстинкту находила дорогу, с воем и клацаньем зубов временами у самых копыт. Преследуемые по пятам они неслись сломя голову, и Воронов, все еще прижимая собой Анну к шее кобылы с тревогой ловил появляющиеся в ее дыхании хриплые нотки, прикидывая - успеют ли они домчаться до реки, отстанут ли волки когда перед ними окажется открытое пространство, но ничего не мог предположить наверняка. Вот когда было впору пожалеть, что быстроногая гнедая лошадка- не фриз Корфа, который хоть и немного уступал ей в скорости но легко вынес бы двоих и даже не сбился бы с дыхания.
Минуты, секунды заполненные воем, и беззвучным, сумасшедшим галопом, и молчаливой молитвой о том, чтобы лошади достало сил. Бесконечные, долгие минуты. И когда наконец деревья перед ними расступились, открывая длинный пологий склон ,спускавшийся к берегу реки - Воронов едва поверил своим глазам. Но расслабляться было рано - если хищники достаточно голодны для того чтобы осмелиться напасть на людей - они не остановятся, лишившись защиты леса. И правда - когда они летели вниз по склону к самой воде он обернулся назад и увидел длинные серые тени несущиеся за ними по снежному покрывалу. Правда за ними последовали не все- лишь трое, самых отчаянных или самых голодных. А от кобылы уже валом валил пар, дико вытаращенные в панике глаза не сулили ничего хорошего, а с удил падали хлопья пены соперничающие в белизне с хлопьями снега.
- Долго она так не проскачет, наших гостей надо бы отогнать и объяснить что мы не так вкусны как им кажется - негромко обратился он к Анне, молясь чтобы голос не выдал бешеного сердцебиения и неуверенности - Сможете продержаться на лошади одна? Несколько минут, не более.

- Справится? Едва ли... - процедил сквозь зубы Воронов, оглядываясь назад. Кобыла в отчаянном рывке выиграла несколько саженей, но хищники не отставали, и хотя на открытом пространстве у лошади было преимущество - двойная ноша на спине выматывала ее силы вдвое быстрее. Дышала она уже с присвистом, словно прохудившийся кузнечный мех, хлопья пены покрывшие гнедую шею сделали ее крапчатой. При мысли о том что его любимица вот-вот падет ротмистр едва не зарычал - Проклятье... сколько раз обещал себе выходить из дома скорее без сапог чем без ножа!
Однако настаивать не стал, в очередной раз напомнив себе что имеет дело не с рекрутом-новобранцем а с хрупкой девушкой, для которой волки в ночном лесу - страшное испытание. А ну как не ускачет вперед а свалится с седла оказавшись одна, или того хуже - вздумает вернуться проверить? Нет уж... Придется повидимому довериться лишь лошади, и молиться чтобы ее сил хватило на... а вот и правда - на что?
Он даже не знал - в ту ли сторону они повернули выскочив на берег. Ведь они могли выбраться из леса как выше так и ниже моста. Лошадь самопроизвольно повернула влево, и он ей не препятствовал, в надежде что возможно животное чует впереди дым, или жилье. Река делала крутой изгиб которого он не помнил вблизи моста, а значит они либо очень далеко, либо направляются в противоположную от моста сторону.
Лошадь спотыкалась, сбивалась с галопа на рысь, волки взвыли почуяв близкую добычу, ротмистр тихо чертыхнулся, но тут....
- Глядите, огонь. - и действительно, не более чем в полуверсте впереди, у крутой речной излучины среди кромешной тьмы блеснул огонек. В темноте было не разобрать - в окошке какого строения он горит, но горел несомненно - неярким, ровным светом. Впереди был огонь, было жилье, были люди! Только вот успеют ли домчаться до них на вконец заморенной лошади? Что там может быть - он не представлял даже приблизительно, Анна - местная уроженка....  - Что там, впереди, вы знаете?
Воронов переложил повод в правую руку, которой поддерживал Анну под спину и свистнул в два пальца. Долгий, пронзительный свист пронесся в ночной тишине над рекой, и тут же - словно отвечая на него - взвыли догоняющие их волки.

Храм? Тогда что же там горит? Неважно, все неважно - добраться бы. Усталая кобыла уже окончательно перешла на рысь, при попытках заставить ее прибавить шагу - может быть и прибавит, но тем вернее рухнет замертво через несколько шагов. Воронов вновь свистнул - протяжно, пронзительно, и жуткое волчье сопровождение заставило его вздрогнуть. Огонек приближался - кто бы там ни сидел сейчас у свечи - должен был услышать и свист, и вой, и догадаться что какой-то путник просит помощи. Но рассчитывать на чужую помощь он толком не умел, и оставшиеся пару сотен саженей - продержаться было куда сложнее чем весь путь по лесу. Кобыла начала "нырять" головой, угрожающе клонясь вперед при каждом шаге... еще пара минут и... они не успеют! Что-то тяжелое обрушилось сзади на круп лошади, ее на ходу повело влево, истерическое, полное ужаса и боли ржание перекрыло вой, и обернувшись Воронов увидел волка повисшего на крупе лошади цепляясь зубами за репицу хвоста.  Челюсти второго мелькали уже у самых копыт, едва не задевая его по сапогу
Вдвоем не уйдем! - абсолютно ясно мелькнуло в голове
- Ну-ка езжайте дальше!  Я догоню. - уже скорее приказал чем попросил ротмистр, резким жестом обмотал запястье Анны поводьями, выпорстал ноги из стремян и соскочил на землю на ходу, кубарем прокатившись по снегу. Лошадь освобожденная от его веса разом рванулась вперед,  волк слетел от этого рывка с набитой конским волосом пастью, схлопотал в падении удар копытом и кобыла из последних сил вновь понеслась галопом, унося на себе девушку и инстинктивно стремясь туда, к выросшему из темноты строению, в котором уже угадывались белые стены храма и маленькая лачуга чуть поодаль - в окне которой и теплился огонек. Прежде чем Анна успела бы опомниться - всего сотня саженей, которые не помня себя от боли и страха лошадь к тому же получившая такое облегчение - пронеслась в несколько минут, влетела бешеным галопом в ограду кладбища, вперед к огоньку в окне и доскакав до лачуги взвилась на дыбы, сбрасывая девушку в снег. И повалилась набок, хрипя и задыхаясь. Снег возле ее ноздрей и рта окрасился кровью. Издали снова донесся пронзительный свист, сопровождаемый воем переходившим в скулеж и гневный рык. На эти звуки едва не загнанная кобыла ответила еле слышным храпом, дернулась явно пытаясь встать, и  снова повалилась на снег. И наконец распахнулась дверь домика в ответ на эту  какофонию. Появившийся на пороге колченогий силуэт стискивал какое-то невероятного вида старое ружье и подозрительно всматривался в темноту
- Кто? Кто здесь?

Отредактировано Сергей Воронов (26-05-2015 11:42:10)

Спрыгнув с лошади и прокатившись по земле, Воронов вскочил на ноги, вооруженный одним лишь хлыстом и одна из  длинных серых теней налетела на него, клацая зубами. Сверкнули в темноте бешеные желтые глаза. Увернувшись от оскаленной пасти он перехватил волка за горло вытянутыми руками и вновь повалился вместе с ним в снег. Предоставив когтям рвать рукава шинели он подмял зверя под себя, упираясь коленями в его грудную клетку. Волк был не слишком крупный и удержать его было не трудно - только вот пока второй из них не запрыгнул ему на спину и не попытался прокусить шею. Клыки скользнули по затылку раздирая кожу до крови, жаркое дыхание опалило кожу и молодой человек второй раз в жизни возблагодарил бы того кто придумал высокие - под мочки ушей, жесткие от сплошного шитья воротники мундиров, и толстую, похожую на ворсистую рогожу ткань шинелей. Только вот сейчас бешенство кипевшее в крови не позволяло думать или сомневаться. Глухое ворчание перешло в жалобное поскуливание - под суммарным весом человека, и запрыгнувшего ему на спину волка - у придавленного коленом к земле зверя хрустнули ребра, и Воронов, моментально выпустив полупридушенного волка, покатился по земле стремясь стряхнуть повисшего на своем воротнике зверя. Тот отлетел в сторону, угрожающе зарычал, припав к земле, и изготовившись уже к серьезной схватке. Молодой человек попятился, и наткнувшись на полупридушенного волка, крутившегося по снегу в попытке встать, наступил каблуком тому на горло. Скулеж перешел в хрип, когти заскребли по сапогу, и он уже ожидал услышать хруст позвонков когда второй волк с глухим рычанием прыгнул ему на грудь и сбив с ног повалил спиной в снег. Воронов едва успел вскинуть руку, подставив оскаленной пасти левое предплечье, и когда жуткие челюсти сжались на его руке - с силой вбил хлыст словно нож в горящий желтым огнем глаз.
Жуткий, полный боли и ненависти вой разнесся по округе, волк отскочил в сторону, ромистр шатаясь поднялся на ноги и перехватывая хлыст огляделся. Трое. Один с полураздавленными ребрами, второй с выбитым глазом и третий - получивший удар копытом - ни того ни другого ни третьего было недостаточно чтобы убить хищников, лишь слегка покалечить и очень сильно разозлить! Глухое ворчание из темноты - хищники сообразили что человек способный оказать сопротивление - это не олень которого можно загрызть на бегу, но и хорошо понимая что силы неравны отступать не собирались.
Воронов оглянулся на огонек и вновь свистнул, пятясь назад и держа хлыст наизготовку. Должен же там быть хоть кто-нибудь! Только бы Анна не вздумала вернуться... Вся эта схватка не заняла более двух минут, хотя казалось будто продолжалась не менее получаса. Шаг, шаг, шаг, отступая по снегу и наблюдая за волками, которые припадая к земле и расходясь полукругом следовали за ним уже совершенно беззвучно - он не боялся, жестокая сосредоточенность владевшая им была сродни той, что руководила им в сотнях рукопашных схваток, когда здраво оценивая свои шансы и шансы противников он тем не менее умудрялся выживать. Все будет в порядке и сейчас - не страшнее же волки чем люди, а клыки и когти не намного опаснее сабель и кинжалов. Скорее уж наоборот. Только вот....
Выстрел раздавшийся за спиной, где-то у огонька заставил волков шарахнуться в стороны, и тот, которому досталось по ребрам и горлу скрылся в темноте. Зато двое других вернулись, и ощериваясь стали подступать с разных сторон. Воронов держась к ним лицом и до боли сжимая в руке хлыст отступал к огоньку шаг за шагом, зная что если повернется и побежит - они кинуся оба разом, а в этом было мало веселого.
- Ну, чего смотрите, черти - глухо процедил ротмистр стараясь удержать обоих в поле зрения и предугадать - который из них кинется первым. - Шли бы вы подобру-поздорову. Я чертовски невкусный, предупреждаю.
Волкам его предупреждение явно пришлось не по вкусу, глухое ворчание, словно стлавшееся по самой земле перешло в тихий рык, и одноглазый- вновь прыгнул. Воронов отшатнулся в сторону, вытянутые лапы ухватили воздух, челюсти клацнули в нескольких сантиметрах от его плеча, он наотмашь ударил по хищнику хлыстом, и с силой пнув сапогом по ребрам отшвырнул его на пару метров. Но второй не стал дожидаться - прыгнув с разбега и вновь повалив упрямого человека в снег - навалился сверху в попытке добраться наконец до горла. В глазах у ротмистра на секунду все поплыло от близкого соседства оскаленных клыков, от зловонной пасти из которой поднимался пар и капала слюна, он изо всех сил уцепился левой рукой в густой подшерсток на шее волка силясь удержать на расстоянии от себя ощеренную пасть, а волк не менее настойчиво рвался к его горлу стараясь перебороть удерживающую руку. На какую-то секунду мелькнула мысль - если сейчас кинется и второй... Воронов уже практически ощущал прикосновение жаркой пасти к своему горлу, и представив как плеснет кровь из прокушенной артерии на снег, и как хищники будут пировать на его теле почувствовал как все тело наливается жаром. Ну уж нет, скотина ты лесная. Не на ту дичь напал! Волк рычал ему в самое лицо, второй подскочив снова впился зубами в ногу, по счастью попав зубами на голенище сапога. Ногу сжало как тисками еще пара минут и вполне могут треснуть кости... Кровь бросилась в голову, застучала в висках, и улучив момент когда ощерившаяся пасть раскрылась пошире - Воронов загнал хлыст прямо в горячий зев волка, вложив в удар все оставшиеся силы, и почувствовал жесткое, протыкающее ощущение. На руку ему брызнули кровь и слюна, послышался глухой, полный боли скулеж прешедший в булькающий хрип, челюсти сомкнулись и хлыст хрустнул оставляя в руке бесполезный обломок с неровным, острым верхним краем. Толчок - и пораненый волк отброшен в сторону, а правую ногу горячим ножом пронзила боль. Прокусив наконец сапог клыки все же добрались до кожи. Приподнявшись на локтях ротмистр с силой заколотил свободной ногой по морде впившегося в ногу волка, стараясь попасть по уцелевшему глазу.  Удар, второй, третий - волк отскочил, но разъяреное животное повидимому уже не собиралось отступать, вторично почувствовав вкус крови. Воронов с усилием приподнялся на колено, крепче сжимая бесполезный обломок хлыста и гадая - не вернется ли тот, что скрылся в темноте при звуке выстрела. Прикидывая свои шансы он понимал, что осилить одного волка, даже голыми руками он возможно и в состоянии, но если вернется тот, с продавленными ребрами, или если очухается тот которому хлыст проткнул зев - шансов у него уже не будет. Оставалось лишь ждать когда хищник вновь изготовится к атаке и надеяться что остальные не вернутся...
Выстрел раздался снова. Волк заскулил и метнулся прочь. Молодой человек устало повалился лицом в снег, не рассуждая - откуда раздался выстрел, случаен он или нет, появится ли сейчас тот кто стрелял, или вновь вернутся волки.
Но снег захрустел под чьими-то тяжелыми шагами и чья-то рука крепко обхватила руку повыше локтя
- Живы, барин? Встать можете? У, твари развелось их...
Воронов с усилием поднял голову и опираясь свободной рукой о землю поднялся. Его шатало после схватки, по затылку текло что-то теплое, левое предплечье горело и предательски болела правая нога, но вспоминая троих хищников он не мог не осознавать что очень легко отделался.
- Спасибо! - Неизвестного спасителя было плохо видно в темноте, но рука у него была крепкая.
- Сильно потрепали? Сколько было-то? - незнакомец закинул на плечо ружье и осмотрел Воронова с головы до ног. -
- Ничего серьезного... Благодарю вас. - ротмистр сделал шаг и убедился, что держаться на ногах он вполне в состоянии. И хотя сотня саженей до кладбищенской ограды показалась ему неимоверно длинной - вскоре они оказались за оградой.

- Тш-ш-ш тихо, тихо, все в порядке! - что и говорить - радость Анны прошлась по сердцу горячей волной, как и то что она впервые назвала его на "ты". Он прикусил губы сдерживая улыбку которая казалось засияла бы в темноте не хуже свечи, и приобняв девушку в ответ еле уловимо коснулся губами ее волос. Но вот когда она дернулась, глядя на свои окровавленные пальцы - он криво усмехнулся, и отер ее руку рукавом шинели - Да полно, всего лишь царапина! Все хорошо...
Против резонности заявления кладбищенского сторожа возразить было нечего и он направился вместе с Анной к лачуге, когда вдруг остановленный какой-то мыслью замер, и заозирался, словно что-то ища. И нашел. Оставив руку Анны он дошел до лежавшей на боку лошади и опустился рядом
- Айна...
Кобыла лежавшая без движения и казалась бы павшей если бы только так тяжело не ходили ее бока дернула ухом услышав его голос и попыталась шевельнуть ногами. Сергей опустил руку ей на шею, и наклонившись ниже внимательно осмотрел ее глаза и нос, приложился ухом к ее боку и подняв голову поглядел на сторожа
- У вас будет чем ее накрыть? К утру она возможно сумеет встать, но если оставтить тут на морозе...
- Найдется, найдется вашбродь, идите вы уже в сторожку. За лошадкой пригляжу. Добрая лошадка видать, глядите смотрит -то как.
В сторожке Воронов впервые оглядел себя при свете свечи и хмыкнул. Левый рукав шинели и правая штанина разодраны в клочья и местами окровавлены, воротник сзади тоже обзавелся кровавым пятном, но по ощущениям своим он ошибиться не мог, это были лишь царапины. И поэтому снимая шинель он весело усмехнулся, глядя на Анну
- Уж простите, госпожа моя, за очередное нелицеприятное зрелище. Право, приличествовало бы вам организовать прогулку по цветам усыпанным розами а мы тут в лесу с волками на пикник. Какой афронт и никакой романтики, не находите?

- Не переживай ты, хозяин. - Воронов придирчиво стянул сапог, засучил штанину оглядывая царапины на ноге и пожал плечами  - Да тут и одной мокрой тряпкой обойтись можно. На руке кажется дело похуже, сейчас разберемся. А барышню в сестры милосердия не готовил никто - не пеняй на нее. Может на моей шкуре в самый раз и научится. К тому же - он весело глянул на нее и усмехнулся - ей сам Бог велел научиться разбираться во всем этом, раз со мной связалась. 
Он обошел стол, снимая мундир с изодранным рукавом и опустился на колченогий табурет. Поглядел на сторожа и чуть нахмурился, глядя на его ногу - одна нога была явно короче другой, и бедро выворачивалось под неестественным углом.
- Французы, хозяин? Или... Кавказ? 
Сторож, которому было от силы под пятьдесят, но который тем не менее казался стариком, глянул на молодого человека исподлобья, разрывая какую-то тряпку на полосы -
- Он, проклятый. Как раз на предпоследнем году туда и отправили. Как будто зря двадцать лет оттрубил по всей Рассее-матушке. - его взгляд упал на эполеты сброшенного мундира и кустистые брови полезли вверх.  - А вы, выходит.
- Да. Я - выходит  - усмехнулся Воронов расстегивая рукав и закатывая его до локтя. Изувеченная, покрытое шрамами предплечье было рассечено поперек двумя глубокими бороздами, оставленными волчьими клыками. И проследив взгляд сторожа он кивнул  - Это тоже Кавказ.
Взгляд сторожа потеплел, и поставив котелок на стол он уже собрался было макнуть в него тряпку - но Воронов жестом отказался
- Окажи любезность, мил человек, позаботься моей кобылке. Ей в отличие от меня совсем худо.  А тут - царапины одни, сам же видишь. Только вот иголку с ниткой если отыщешь - век благодарен буду.
- Отчего ж не сыскать. - проворчал сторож, и пошарив в каком-то из ящиков со стуком поставил на стол жестяную коробку с парой катушек суровых ниток и подушечкой с иголками. Немного подумал и выставил на стол и бутылку с полупрозрачной опалесцирующей жидкостью.
- Барышне бы тоже не помешало сейчас наперсточек глотнуть - уже добродушно добавил он, и принялся натягивать тулуп. А Воронов весело поглядел на Анну
- Ну, госпожа Платонова - пройдете курс обучения первой помощи под моим руководством?

- Не помешало бы - усмехнулся Воронов глядя на выражение ее лица - Но попозже. А пока что вот вам первый курс сестры милосердия - кровь это всего лишь кровь, и ее не надо бояться. А любые повреждения если не угрожают жизни - всего лишь царапины, которые быстро заживают. Глядите-ка -он макнул в воду тряпицу и отжав ее протер царапины на ноге. - Совсем просто. Будь они чуть поглубже - воды бы понадобилось больше, только и всего. От горячей воды кровотечение усиливается а от холодной - уменьшается, если конечно не задет какой-нибудь сосуд. А любые царапины на голове и лице всегда кровоточат очень сильно, но при этом заживают быстро и легко, и почти никогда не нагнаиваются. Я видел как-то раз человека у которого скальп с головы сорвало - так ничего, пришлепнули обратно и зажило все без помех. - он придвинул к ней свою руку и следя за тем как она повторяет его манипуляции поинтересовался - Скажите-ка Анна, а вы шить-вышивать умеете?

- Вот это. - Он указал на две продольные борозды на расстоянии в полторы ладони друг от друга, пересекавшие предплечье. Стянутая сплошными рубцами кожа широко разошлась в тех местах где прошлись волчьи клыки и обнажала красное дно словно широкое ущелье с неровными краями. И поглядев на ее лицо со смехом пояснил - Не пугайтесь Бога ради, мне не будет больно, ручаюсь. Это все -он постучал пальцем по шрамам стягивающим руку словно сплошной тугой рукав -один сплошной рубец, а рубцовая ткань не ощущает даже прикосновений. Только вот заживает очень плохо. На здоровой коже такие царапины зажили бы сами собой, но на этой руке эти щели сами по себе заживать будут очень долго, если их не закрыть, и могут нагноиться от любой заразы. Поэтому вденьте пожалуйста нитку в иголку, киньте и то и другое в рюмку с самогоном, чтобы очистить их, а потом зашейте. Обыкновенно, как зашивали бы порванную рубаху, без изысков. - он склонил голову набок и лукаво поглядел на нее снизу вверх - Хотя конечно если захотите продемонстрировать искусство вышивания - протестовать не буду. Вышивкой гладью на собственной шкуре мне кажется еще никто не щеголял, я могу с вашей помощью положить начало новой моде!

Воронов действительно почти не чувствовал боли - рубцовый тяж покрывавший кожу сплошным нечувствительным панцирем не ощущали ни прикосновения, ни даже уколов. Лишь в глубине, когда игла прокалывая верхний слой выходила сквозь не отмершие ткани - укол и пронизывающее движение иглы и нити были ощутимы, но далеко не так остро и больно, как это было бы со здоровой рукой. Лишь в глубине под кожей и поверхностным слоем сухожилий - у кости и глубоколежащих мышц предплечья эта рука была способна чувствовать по-настоящему. И поэтому он спокойно наблюдал за выражением лица Анны. Не слишком ли он тяжкую обязанность на нее взвалил? Но с другой стороны - видеть как она пугается и переживает из-за сущих с его точки зрения пустяков - ему не хотелось. А значит... научить человека плавать по-настоящему можно лишь бросив его в воду. Он правда не знал - зачем это нужно, но отчего-то чувствовал что это правильно. И сейчас, видя как она перебарывая свою слабость, бледная, дрожащими пальцами, но тем не менее выполняет его просьбу, как несмотря на дрожь в руках - нить стягивая края ран ложится ровно и правильно - он лишь улыбался, едва уловимо, спокойно, словно одержал какую-то очень важную победу. Более того - эту победу одержала она!!!  Он был готов в любой момент подхватить ее, если ей станет дурно, но она тем не менее закончила свое дело до конца, и лишь когда отошла - пошатнулась и села на кровать.
Воронов легко поднялся с табурета, опуская рукав рубашки, и мягко опустился на колени перед ней, беря ее похолодевшие ручки в свои ладони. Темные глаза ротмистра искрились, а в спокойном голосе слышалась бесконечная уверенность
- Анна. Вы не представляете - как я горд за вас сейчас. Вы необыкновенная девушка...

Отредактировано Сергей Воронов (27-05-2015 10:28:53)

- Сделали, и право, сделали великолепно! - Воронов улыбнулся, чуть приподняв левое предплечье, пересеченное двумя аккуратными швами - Можно подумать несколько месяцев проходили в подмастерьях у нашего Матвеича. - он взял ее ладошку и поднес к своим губам, глядя неотрывно на нее поверх ее руки - Спасибо!
И уже опустив ее руку но не выпуская из своей чуть склонил голову набок.
- А теперь вам не мешало бы поспать. До утра мы никуда отсюда не двинемся. Вы изрядно натерпелись сегодня. Но для начала принять рюмочку этого благословенного напитка который так любезно оставил нам наш хозяин. Ручаюсь, будете спать как дитя!

- Ну если не хочется - настаивать не буду, хотя стоило бы, чтобы расслабиться и забыть эти неприятные моменты. - Воронов встал, и уже отворачиваясь поморщился. Вот же дурак, забыл про рассеченную кожу на затылке, а она кровоточила до сих пор, и сбегая по задней стороне шеи кровь пропитала и воротник рубашки и прочертила алую полосу вдоль спины. Детей пугать таким видом.
-- Хозяин думаю простит если вы займете его ложе, а я найду чем заняться, не переживайте. - говоря все это он скатал тряпку, макнул ее в воду, на ощупь провел несколько раз по затылку, стирая кровь, а потом прижал накрепко ладонью, чтобы остановить ее. Свободной же рукой он выплеснул из рюмки самогон, в котором полоскались нитка с иголкой, налил заново и принес Анне. Закусить было нечем, зато тем вернее подействует - волшебное средство уносящее печали.
- Может все-таки передумаете? Пахнет оно неприятно, и на вкус отвратительно, но эффект будет того стоить. Пейте, Анна. Зажав нос, как микстуру - единым духом. Ну, решайтесь. -- его глаза заискрились смехом -- Надо отпраздновать ваш первый опыт заштопывания человеческой шкурки, да и неужели вас после гонки по лесу наперегонки с волками может напугать одна-единственная рюмка народного лекарства?