- Ах, какие вы щепетильные - протянул он, и все еще прижимая ладонью пойманного "шпиона" обвил ее шею свободной рукой, притянул к себе, и впился в ее губы поцелуем - жарким, глубоким и долгим. И похоже тайна лазутчика перестала его занимать - поскольку он вообще похоже не был намерен от нее отрываться

- Вот, как, вы намерены стойко сопротивляться? - глаза Корфа заискрились, хотя он стоял на коленях спиной к огню. Он приблизился к ее губам, но не прикоснулся, лишь шептал так чтобы она чувствовала на своих губах его дыхание - А если я и вправду вознамерился вырвать эту тайну..... любой ценой? - Все еще удерживая "пленные" пальчики на месте он скользнул второй рукой по задней стороне ее шеи, по спине до талии и порывисто прижал ее к себе - Что тогда?

- В чем же опасность? - он склонил голову набок, обжигая дыханием ее шею, но все еще не прикасаясь к ее коже губами. Рука обхватывавшая ее за талию сжалась еще крепче

- Время торговаться вышло, душа моя, вы его упустили... - прошептал он у самых ее губ вновь подняв голову. Левая рука, выпустив "пленника" скользнула по ее талии  вверх по корсажу, и ладонь легла на ее грудь, вначале мягко а потом крепче, уверенным жестом обладания - Единственная опасность...  теперь грозит не от вас....

- А мне безразлично - его голос внезапно охрип, пальцы сжались чуть крепче и запрокинув ее чуть назад он прижался губами к ее губам. Ладонь проскользнула по ее телу до шеи, оглаживая кончиками пальцев кожу на боковой стороне, спустилась ниже, сдвигая декольте в сторону с ключицы, и с долгим вдохом оторвавшись от ее губ он развернулся, опрокидывая ее навзничь на медвежью шкуру. Чуть привстав над ней на коленях он обеими руками прошелся по ее плечам, по груди, и опершись о шкуру по обе стороны от ее талии склонился к ней, осыпая поцелуями ее шею, выступающие внутренние кончики ключиц, трогательную ямку между ними, нежную кожу под ключицей и соблазнительно выступающие из квадратного выреза декольте белоснежные полукружия. В висках застучало безумным желанием, и вновь погладив ее по корсажу он коснулся ладонью ее груди и подняв голову прошептал у ее губ
- Единственная опасность - это Любаша. Потому что у меня нет желания возиться с крючками.
Его руки скользнули ей за спину, и методичное крк-крк-крк- от срываемых крючков в несколько секунд ослабило натяжение платья на спине
- Не стоило меня дразнить, баронесса...

Весьма предусмотрительное оказалось движение с ее стороны - стянуть платье с пытавшейся отъехать повыше молодой женщины оказалось легче легкого. А удержать - еще проще, достаточно лишь чуть сжать руки на талии подчеркнутой стянутым корсетом. Владимир изобразил хищную усмешку обхватывая ее покрепче и вновь притягивая к себе.
- Вы беспокоитесь лишь за корсет? Какая беспечность!
А вот с корсетом дело обстояло еще проще - длинные петли шнуровки стянутые сзади на талии всегда завязывались в бантик, и дернув за один его край можно было распустить корсет в одну секунду. А с остальными петлями можно было не церемониться - что он и сделал - корсет отлетел в сторону помахивая выдернутыми из петель тесемками

- А вы полагаете невозможно? - его глаза заискрились и он подался вперед сильнее упираясь в ее ножку так, что ей пришлось согнуть колено под его весом - Баронесса, если вы намерены оказать мне сопротивление, то это делается вовсе не так. - он качнулся вбок , обхватил ее за талию и повалился набок, тут же переворачиваясь на спину, и поднимая ее над собой практически усаживая ее на себя и упирая спиной в свое поднятое колено.

- У вас, баронесса, все права- еле слышно выдохнул Корф, не пытаясь даже высвободить руки, подался вперед коснувшись кончиком языка ее соска и  упал обратно на шкуру изображая полнейшее подчинение. От ее рук прижимавших его запястья к шкуре по внутренней стороне предплечий шла мелкая дрожь, переходившая на ребра и заставлявшая чаще и с бОльшим трудом переводить дыхание. Он смотрел на нее снизу вверх странно искрившимися глазами, словно видел ее с такой стороны впервые в жизни.

Мелкая дрожь пробирала по позвоночнику, сковывала спину напряжением, ее ласка теперь была не нежно-расслабляющей а дразнящей, от которой вскипала кровь и стоило чудовищных усилий заставить себя лежать неподвижно, и несмотря на это все тело подобралось словно у кота перед прыжком. От прикосновений ее губ, ее тела тепло которого он ощущал сквозь тонкую ткань его напрягало все больше и больше, но все еще удерживаясь, и принимая правила игры, он поднял руки и скатав вниз чулок сдернул его и отбросил в сторону. Тем же манером за ним последовал и второй, но чего стоило ему эта кажущаяся покорность

Это становилось невыносимым, каждое ее движение, каждое прикосновение словно натягивало невидимые струны внутри него. Ощущая ласку огня на обнаженной коже, прикосновение ее рук к груди, касание ее тела к спине, дразнящие, заставляющие невольно напрягаться словно в защиту движения, превращались в пытку, сладкую и одновременно невозможную. Его пробирало дрожью озноба и одновременно словно швыряло в кипяток, сердце стучало так, что казалось готово пробить ребра, когда она откинула его голову назад, себе на плечо под кожей проступили синие дорожки лихорадочно колотившихся вен. Еще минута, еще секунда, и выдерживать эту медленную муку станет невозможно, натягивавшиеся все сильнее и сильнее струны не выдержат, лопнут и тогда... что тогда.... он не знал, не разбирал, не слышал почти ничего за шумом крови в ушах, и даже голос ее доносился словно издали. Прекрати это, немедленно! - вопило что-то в глубине его сознания.  Нет! Только не прекращай, только не сейчас - вторило ему нечто иное 
- Все.... -беззвучно шевельнулись пересохшие от участившегося дыхания губы

- Что же ты со мной делаешь - едва ли не прочесть по губам, потому что беззвучный шепот невозможно услышать. Густая шкура мягко щекочет спину, да только вместо кожи сейчас - пылающий костер. - Я не железный....
Да куда там... усовестить эту озорницу. Будет тянуть из него жилы пока не сорвет окончательно. И этот момент кажется близился - потому что уже не в силах удержаться он все же нарушил собственное намерение выжидать и не двигаться. Его руки медленно подобравшиеся с боков по черному меху коснулись ее колен, и скользя ладонями по гладкой коже бедер вверх, до талии, мягкими, ласкающими движениями насколько мог дотянуться гладили ее бедра, живот, бока, самыми кончиками пальцев дотягиваясь до грудей, и этот его платок казался форменным издевательством. От ударов сердца можно было оглохнуть... еще минута? секунда?

- Ты.... - резкий выдох беззвучным криком сквозь зубы. Все тело напряглось от ее прикосновения, волна испепеляющего жара рванулась снизу вверх, закрывая глаза, перекрывая сознание, словно бы вся кровь разом отхлынула от мозга устремившись к запылавшему очагу, пальцы сжались комкая мех и едва она подалась вверх как он рванулся ей навстречу, и резким жестом опрокинул ее навзничь. Глаза Корфа пылали, пересохшие губы впились ее губы таким неистовым поцелуем что у него самого пресеклось дыхание, ладонь сжала ее грудь и он с усилием оторвавшись от ее рта прижался губами к соску, словно боясь вот-вот-вот взорваться и рассыпаться на мириады пылающих осколков. Горящие ладони скользили по ее телу, нетерпеливые, жадные ласки - руками и губами, кончиком языка, дыханием, всем телом, в безумной жажде обладания и последних остатках старавшегося сдержать себя сознания, снова и снова, не оставляя ни сантиметра ее кожи без поцелуя, ни пяди без прикосновения, он никак не мог насытиться ею, и колотившая его дрожь становясь все сильнее рвала дыхание на клочья, лишала рассудка. Во всем мире не осталось ничего кроме нее. Сдернутый платок отлетел в сторону и ленивой змейкой скользнул со шкуры на парке. Ничего больше не было - ни мира, ни земли, ни тьмы ни света - ничего кроме нее, его жены, его женщины, его любимой, ее тела в его объятиях, ее сладострастно запрокинутой шеи, белоснежной кожи, нежной ямочки меж ключиц, восхитительных полукружий грудей с темными каплями сосков, все больше набухавших от его безостановочных ласк, мягкой линии живота, стройных бедер, подрагивающего, требовательно зовущего бугорочка в потаенной развилке, это могло бы свести с ума - если бы он оставался в своем уме, но его больше не было, и время рассыпалось сияющими искрами в догорающих свечах, в отблесках камина, в черной ласке густого меха. И в ней

Взлет и падение, вспышка и тьма, огонь и лед, женщина и мужчина - два разных полюса сходящиеся к единому центру, где не существует ничего, где объединяется несоединимое, где одно сливается с другим в неделимое нечто. Древнее чем сама жизнь ибо предшествует любой появившейся жизни, в лихорадочном стуке сердца и пронзающих до самого мозга волн наслаждения, в обладании ею, словно бы первый и последний раз, словно бы они были последними на земле... .а может быть первыми? Что было раньше, что потом - ничто не важно ни сейчас ни потом, потому что была она, и она была всем - и альфой и омегой в которой растворялась сама жизнь. И до самых звезд, вспыхивающих и гаснущих от самых основ мира и до его последней секунды летело дыхание двоих, ныне вновь ставших чем-то единым. И ее стоны, и сотрясавшая его дрожь напряжения, слившиеся воедино, взлетая на неизмеримую высоту не принадлежали более ни к одному из миров, как не принадлежали к ним более и они сами. Мужчина и женщина растворившиеся в любви без остатка

Тихо потрескивал камин, уже оплыли свечи в канделябрах, и полумрак сгустился в комнате выхватывая лишь полукруг освещаемый огнем. Медвежья шкура - казалась мягче и теплее любой перины, и женщина рядом - воплощение самой любви, бесконечной как время. Владимир еле уловимо улыбался ее дрожащим ресницам, очерчивая кончиками пальцев контуры ее лица, глядя на нее с глубокой нежностью, от которой щемило сердце и растекалась по телу теплая волна
- Жизнь моя... - сказал ли он или подумал? Или и то и другое? Мысли вслух или слова в мыслях? - моя радость

Корф нашарил где-то справа подол отброшенного в сторону платья. Не лучшее покрывало, но лучше чем никакого. Набросил поперек на них обоих, лифом на себя и расправив широкую юбку по ней насколько мог. Разгоряченное ласками тело легко могло простыть в неподвижности и прохладе, а этого ну никак нельзя было допускать. Он оперся поудобнее плечом о шкуру,и умостил висок на раскрытой ладони, растянувшись на боку с ней рядом. Куда только делись мрачные мысли сегодняшнего дня и вечера. Вспомнив про них он едва не рассмеялся. До чего же глупо когда подобная чушь временами приходит в головую И хотя возможно завтра эти мысли вернутся - но сейчас их не было. И вообще никаких- кроме огромного желания вбирать, впитывать в память и сознание каждый ее жест, каждый вздох, каждый изгиб, взгляд и подрагивание ресниц.... все!

- Скажу лишь что моя супруга - величайшая искусительница на свете - в тон ей отозвался Владимир, приобнимая ее за спину и привлекая ее головой себе на плечо. Удивительно привычная поза, но именно вот так, когда она засыпала и просыпалась, или вот так, после любви, лежала головой на его плече, и умостив ладошку на его груди - казался незыблемым весь мир вокруг и весь порядок вещей становился правильным, что бы там не случалось.

- Знаю - беззаботно отозвался он, накрывая ее ладонь своей - Правда вспомнил я об этом мягко говоря с опозданием, но кто сюда придет незваным да еще в такой час. Дети спят, и поговорить в такой час прийти сможет разве что Серж, но и он имеет привычку стучать

- И благодарение Господу! - искренне усмехнулся Корф - Не представляешь сколько раз я благодарил небо за то что не женился на "приличной девушке". Уж извини, но я еще более испорчен и просто схожу с ума ощущая в объятиях живую женщину, не только жену но и любовницу, а вовсе ходячий том по правилам хорошего поведения!

Владимир расхохотался, представляя эту картину и покрепче прижал к себе жену
- Именно так. Серж не раз повторял мне что его отец утверждает что жениться следует лишь на той, что будет тебе одновременно женой, любовницей и другом. А граф Петр Михайлович мудрый человек.

- Ты - полностью - Владимир с улыбкой поцеловал ее в кончик носа. - А вот Серж..... Не знаю. Знаешь мне кажется что он неравнодушен к Анне. Он же собирался жить в отцовском имении и наезжать сюда лишь в гости, а даже после того как оправился от ранения ездит туда лишь на несколько часов раз в несколько дней, и возвращается обратно. При этом я его вижу не так уж часто. Что-то его у нас держит, не находишь? С одной стороны я был бы рад... У Анны не много шансов выйти замуж за дворянина. Все же происхождение для многих играет решающую роль.

- Вот уж что меня совершенно не беспокоит так это чье-либо отношение к Татьяне. - Корф равнодушно дернул свободным плечом - Они пробудут у нас самое большее - до начала весны, да и надо отдать должное новоявленной княгине - ее никто не упрекнет в навязчивости. Она и на глаза-то показывается редко. А вот Анна - действительно член семьи. Не удивлюсь если однажды выяснится что она моя сводная сестра, мне это часто приходило в голову. И лучшего человека в мужья чем Серж я бы ей не желал, но.... ты представляешь что с ней будет когда его вновь отправят на Кавказ?

- Поживем- увидим - Владимир неожиданно улыбнулся и зарыл пальцы в ее волосы - А у тебя ничего не получилось. Хотя в тот момент... когда ты сказала "так будет лучше"... помнишь? -его передернуло - Одно из самых жутких ощущений в моей жизни. Как будто сердце вырвали и швырнули мне под ноги... Это ведь был почти приговор...

Отредактировано Владимир Корф (20-05-2015 13:28:57)

Корф коротко вздохнул и крепче прижал ее к себе, зарываясь лицом в ее волосы. Что произошло бы, если бы она не остановила его тогда? При этой мысли его передернуло. Даже думать об этом не хочу.
- Здесь.
Однако сдержать дрожь он все-таки не смог, внезапно его охватил холод, несмотря на близость камина и тепло ее тела рядом. Владимир поежился, пытаясь скрыть непонятно откуда взявшийся озноб и представив что от кровати их отделяет три этажа, и невесть сколько времени он едва не застонал. При мысли о том что придется вставать и куда-то идти он не ощущал ни малейшего энтузиазма, но и оставаться здесь уже не хотелось

- Скорее уж это я ленив сверх меры - Корф не стал отнекиваться - Но пожалуй ты права... Не знаю... не то я слишком промерз, не то устал, не то слишком много выпил, но мне действительно хочется лечь пораньше. Можешь себе такое представить? - Он приподнялся на локте, коснулся губами ее лба и пошарил сбоку, пытаясь нащупать собственные штаны. - Кстати! Ты так и не сказала мне как Любаша отреагировала на твой корсет и платье в прошлый раз?