Корф вздрогнул, словно пробуждаясь и поднял на нее глаза. В его взгляде не было ни улыбки, но и отчаяния не было тоже. Дыхание по-прежнему оставалось тяжелым и затрудненным - в основном из-за боли, и каждый вдох сопровождался хрипом, но звук был уже другим - не таким затяжным и булькающим, а сухим, свистящим, с какой-то щелкающей ноткой в конце.
- Ты так и не поспала - это был не вопрос, а голос уже казался почти ровным, хотя звучал совсем невыразительно - Я начинаю... чувствовать... угрызения совести... за каждый.... прожитый день...

- Могу представить - сухая улыбка дернула его губы и он снова поглядел в окно. К чему относилось это "могу представить" - к торжеству ли Варвары, к ее ли негодованию по поводу "супа с копыт", или к зимним забавам детей - трудно было определить - потому как на самом деле - относилось одновременно ко всему сказанному - Даш... я не хочу так. - наконец проговорил Владимир тихо - Слышишь.... Всегда предпочитал... заботы слуг.... Помнишь?.... Потому что.... они... не изводят себя... ни голодом... ни бессонницей....и мне легче... ненавижу... чувствовать себя обузой... и в тягость.... А ты... - он поймал ее истончившуюся от постоянного недоедания и бессонницы последних дней руку - Ты себя изводишь.... Я ранен... но не слеп... и так... продолжаться... не может... и не будет....Мне... нужна жена.... а не ее призрак...

Вместо ответа Корф устремил на нее долгий вдумчивый взгляд, а потом невесело усмехнулся и качнул головой.
- Видел я... как ты спала... все эти дни.... Нет, Даш... так не будет. Ты... будешь спать... со мной рядом.... Если почувствую.. что ты опять... вскакиваешь среди ночи... или увижу ночью... что ты не спишь... клянусь Богом... сам встану с кровати.... упрямства хватит... А Варвару... - он неожиданно сощурился. Хитро и лукаво. - думаешь... не смогу позвать ее сюда..? Или она... сумеет ослушаться?

Владимир не удержался от улыбки, при виде ее лица. Ну вот как возможно, чтобы взрослая женщина, столько всего перевидавшая, побывавшая дважды замужем, родившая ребенка и воспитывающая четверых детей - оставалась таким вот ребенком! А он не мог воспринимать ее иначе. Маленькая храбрая девочка.  Отчаянная, отважная... маленькая.... Знакомая теплая волна нежности коснулась души и он приобнял ее здоровой рукой, когда она устроилась рядом.
- Прекращай бояться... - мягко произнес он - Не кличь беду... - забывшись он попытался чуть повернуться к ней, но даже от незначительного движения левую кисть прошибло болью и он осекся, со свистом выдохнув воздух сквозь зубы. В ладони словно ковыряли раскаленным гвоздем, периодически втыкая его снизу вверх в запястье. Корф помолчал и произнес совсем тихо. - Руку ....возможно и потеряю.... Но не умру.... Не сейчас.... Обещаю.

Отредактировано Владимир Корф (22-09-2015 01:53:26)

- Хотелось бы.... - Корф полуприкрыл глаза, переводя дыхание. Говорить стало легче. Он не знал, что с ним сделали эти двое врачей, но раздирающий грудь жар, подкатывавший к горлу и срывавший голос на полувздохе - теперь почти не ощущался. А что до режущей по ребрам изнутри боли - она была постоянной, и сопровождала каждый вдох вне зависимости от того - говорил он или нет. - Знаешь... Когда Сержу прострелили ногу... и кость стала гноиться... Матвеич сказал что он умрет если не ее отнять.... Он отказался... лекарь настаивал... хотели его связать... Серж поклялся... что прикончит и лекаря... и себя... если ногу отрежут...  сказал что не желает... жить калекой... попросил меня... принести ему нож - он едва заметно улыбнулся вспомнив тот давний вечер, мрачный злой блеск в глазах Воронова. Короткий тогда между ними был разговор, но лишних слов и не требовалось. Великое благо жизни - позволяющее по прошествии нескольких лет взглянуть на страшные события прошлого - с улыбкой, осознавая что они уже позади. - Как бы ты...тогда поступила... на моем месте?

- У него - попросил бы... И получил бы... Как и он получил его от меня.... Но - тогда. Раньше.... Не теперь. - Корф мягко погладил ее волосы. Его заставило улыбнуться ее заключение о характере его друга. И ведь правда. Воронов действительно воспринимал жизнь лишь в двух категориях - но не в порядке "хорошо или плохо" а в том - что было приемлемо или неприемлемо с его точки зрения. И не было на свете такой силы, что заставила бы его сменить одно на другое. И вдвойне забавно было представлять что когда-то он мог быть молчаливым тихоней, не отходившим от рояля. Впрочем тихие воды всегда глубоки. Кто знает - что скрывается в том же Егоре, и кем он станет когда вырастет. -А сейчас.. я думал... много... рука - малая цена... если ею можно.... расплатиться... за твое одиночество.... и за слезы детей.... Если придется - я заплачу. И не пожалею... честное слово...

- Я и не думаю... уже... - он чуть склонил голову касаясь щекой ее руки, обвивавшей ему шею. - У тебя... было такое лицо.... напуганное... Подумал - что боишься.. за меня. За то... что возможно...  наделаю глупостей... Вот и рассказал тебе... чтобы не боялась.
Так хотелось поцеловать ее. Обнять по-настоящему. Привлечь к себе, почувствовать ее тепло, ее тонкий стан в свои объятиях, ее прохладную кожу под губами....
Все это будет. Потом. Обязательно.
- Спи теперь - шепнул он вслух - ты не спала ночь.... а в эту.. я возможно тоже... не дам тебе уснуть...из вредности.... Спи... родная моя....я буду тебя охранять...
Как смешно звучало наверное это "я буду тебя охранять" из уст человека которого еще на рассвете буквально выволокли с того света. А все же с ней рядом - даже раненый, слабый, едва живой - он ощущал себя сильнее чем когда бы то ни было - до нее.

Владимир едва заметно улыбался в потолок, слушая ее мерное дыхание. Непередаваемое ощущение покоя и тепла - несмотря на тяжесть во всем теле, боль и слабость - такое простое, мягкое и доверчивое прикосновение к плечу. Словно вернулась на место какая-то оторванная от самого сердца часть, без которой он как-то существовал, но не являлся целостным существом. И вот теперь - все стало на свои места. Всего лишь ощущать ее теплое дыхание на своем плече, и прикосновение ее волос....
Тихий щелчок дверной ручки он услышал лишь потому что в комнате царила полная тишина - и вспомнив что говорила Даша о том что сейчас должны принести еду - поспешно закрыл глаза. Шелест платья, осторожные шаги. Любаша дошла до кровати, и спрятала улыбку, глядя на свою хозяйку. И решив что барин тоже спит - не стала будить. Еду можно и разогреть, а сон - лучшее лекарство, это все говорят. И девушка оставив поднос на столе вышла так же беззвучно как и вошла. А Корф не стал открывать глаза. Есть ему сейчас не хотелось, более того - во рту отдавало противным привкусом каких-то лекарств, и он был почти уверен что не сумеет удержать в желудке даже глоток бульона, не говоря уже о большем. Попозже. Когда организм придет в себя после манипуляций обоих врачей. А пока... - он тихонько коснулся губами волос Даши, и вскоре уснул по-настоящему, убаюканный ее дыханием.
Час... другой... Любаша сменила Данилку который отправился прогуляться и размять ноги. А они все спали. Безмятежно - как ни одному из них не доводилось спать с ночи со второе на третье января.

Отредактировано Владимир Корф (22-09-2015 20:16:29)

Владимир всегда просыпался легко, но только не сейчас - когда его сознание уходило туда так глубоко, что не встречало даже смутных видений, в подсознательном стремлении исчезнуть из реальности, в которой было слишком тяжело находиться. Как сквозь стену соседней комнаты он отдаленно слышал что-то напоминающее свое имя, и цепкие лапы стали разжиматься, но выпускали его - медленно и неохотно. Смутно услышал и шаги, и ощутил рядом чье-то присутствие уже открывая глаза. Он поначалу не понял - кто это стоит рядом с кроватью, но потом разобрал и Любашу и встревоженное выражение на ее лице. Лишь после этого, проследив за ее взглядом - он понял причину ее тревоги. Он уже слышал это рваное дыхание во сне. Бесчисленные кошмары в которых появлялся то Константин, то Анжуан, то оба вместе - когда он будил ее и успокаивал в тишине из спальни. А что ей снится сейчас....
Неважно.
Он с усилием передвинулся вправо, судорожно вдохнув от боли пронзившей грудь и руку, но зато теперь мог приобнять Дашу и прижать ее к себе здоровой рукой.
- Тшшшш .... все хорошо.... я здесь.... просыпайся родная...
Только теперь он почувствовал как она застыла, и выругал себя за то, что не озаботился ее укрыть. Эта мысль заставила его скрипнуть зубами. Какого черта в спальне постоянно торчит кто-то - раз толку с них, что с козла молока? Пока сам чего-то не сделаешь, или не скажешь чтобы сделали - сами не догадаются пальцем шевельнуть. Только воздух зря расходуют, а видит Бог его и так не хватает..
- Даша.... - его рука крепче прошлась по ее спине, словно желая растереть и отогреть - Проснись

Отредактировано Владимир Корф (24-09-2015 17:19:54)

- Хорошо.... Возьми лучше одеяло... - тихо посоветовал Корф. - И сядь к огню... согрейся... 
Он снова глянул на Любашу и нахмурился, с трудом удержавшись чтобы не высказал что думал. Хотя он помнил как Даша однажды возмутилась его обращением к ее горничной, но мысль о том, что в собственном доме ему что-то мешает говорить слугам то, что он считает нужным - сделала его взгляд совершенно ледяным.

- Есть отчего - проворчал Корф пытаясь устроиться поудобнее. Потом посмотрел на левую руку и усмехнулся - Господи... вот и правда.... Любаша, шла бы ты... отдыхать. Пришли Данилу. С водой... содой... и этой...плесенью.
Девушка вышла а он посмотрел на Дашу. Раздражение слегка улеглось, и уголок рта дернуло уже не злостью а иронией
- Тебе и правда так необходимо..... чтобы тут постоянно кто-то торчал? - он постарался опереться правым локтем о кровать и приподняться на подушках повыше. Получилось! Хоть оказалось чертовски больно, но получилось! Радость от этой ничтожной, но все же победы окончательно смыла желание услать ко всем чертям и Данилку и Любашу куда-нибудь... хоть в свадебное путешествие - лишь бы подальше от себя. И отдохнув несколько секунд, от этого движения, отдышавшись и переждав волну боли в руке - закончил уже вполне нейтральным ворчанием -
- Таращатся тут...как зрители... бестолку.... Ощущаю себя... цирковым медведем...

Владимир вздохнул.
- Сердиться не буду... но и видеть их тут постоянно... больше не хочу. Передвинь звонок поближе.... сам буду их звать.. когда понадобятся.. - он сцепил зубы от боли, но приподнял-таки левую руку. Прошло много часов после того как врачи ушли- а рана так и осталась необработанной - Видишь? Пока сам... не скажу что делать.... они не соображают... И правильно - не их ума это дело.... Так что.... пусть не мозолят мне глаза.... Что-то понадобится - позову. А ты - он поманил ее к себе поближе и поймал правой рукой - Прекрати изображать сиделку - тебе не идет. Ненавижу сиделок. Мне нужна моя жена!

- Данилку позову сам... когда он будет нужен.... Обработает рану... и пусть выметается... - фыркнул Корф, и улыбнулся ее досаде погладив ее руку. - Даш... есть я не могу сейчас.... вывернет... а рвота меня убьет... Я хочу... чтобы ты просто была рядом... говорила со мной... спала... читала мне.. ходила общаться с детьми.... а потом рассказывала мне... что там происходит.... Не хочу видеть в твоих глазах.... это озабоченное выражение... когда ты пытаешься вспомнить... что бы еще надо сделать.... Ты... моя.... моя- понимаешь? И улыбнись... пожалуйста...

- "Должна" - передразнил ее Корф, сморщив нос - Слишком уж многое... ты считаешь себя... дОлжной делать. - Он погладил ее руку и улыбнулся - А осада это серьезно... нам ведь нечем обороняться... останется лишь вывесить белый флаг!
Послышался стук, и в открывшуюся дверь протиснулся Данилка с маленьким жестяным тазиком в руках и круглой банкой подмышкой. Парень имел довольно сконфуженный вид - Варвара с самого утра ворчала на кухне - что не успела только избавиться от варки вонючего бульона, так ей еще и хлебную плесень теперь разводить? Впрочем ворчала-то добрая женщина для вида, но поскольку среди челяди она была непререкаемым авторитетом - к ее брюзжанию слуги относились более чем опасливо. Но увидев представившуюся ему картину - враз повеселел. Что-то изменилось в этой комнате. Изменилось неуловимо - с каким-то мягким спокойствием хозяйки, и прояснившимися глазами Владимира. А чутье у парня было хорошим. Он неуверенно приподнял свой тазик, с каким-то вопросительным выражением, и получив едва уловимый кивок взялся за дело. Придвинул к кровати стул, установил на него тазик и поставил банку. Черпнул из нее зеленовато-черной воздушной субстанции с кисловатым запахом, кинул в воду и размешал. Руку он приподнял бережно, словно хрустальную, но даже от такого движения Владимир скрипнул зубами и отвернулся. Камердинер тем временем переместил его руку так, чтобы кисть свешивалась с кровати, и опустил ее в воду.
- Ну вот - Корф поднял тем временем взгляд на Дашу. Рука болела - но, в голове так и крутились те, давние слова Воронова, и от них как ни странно, становилось немного легче. Самовнушение - великая сила. - Совсем не страшно. А теперь и правда иди.... отдохни и поешь..... скоро стемнеет... вечером... посидишь со мной?... хорошо?

В комнате тем временем Данилка выждав с десяток минут вынул руку Корфа из тазика, бережно промокнул редкой тканью, стараясь не коснуться раны, и дождавшись пока она просохнет - черпнул из банки еще плесени и выложил ее прямо на рану - и со стороны кисти и с ладони. А потом остановился, натужно соображая что делать. Как уложить руку чтобы эту черно-зеленую массу не смазало о простыню и покрывало. Владимир, для которого эта вроде бы совершенно не травматичная процедура оказалась неожиданно болезненной - от малейших движений руки, не сразу смог заговорить - почему-то трудно было разжать зубы. Но потом он подсказал -
- Подушечку подложи. От локтя до кисти. Чтобы повыше рука лежала. И поверни ее на ребро.
Камердинер с явным облегчением выполнил распоряжение. Он все больше веселел и с его лица сошло это потерянно-озабоченное выражение - когда уже не чувствовал за собой ответственности и необходимости думать над чем-то или делать что-то чего он не знал. А выполнять четкие инструкции - что может быть проще?. Точно так же - повинуясь ясным и коротким распоряжениям - он перетянул шнур звонка поближе, дал глотнуть воды, приставил к кровати справа стул на который поставил стакан с водой, взбил повыше подушки - чтобы вновь вернуть хозяину полусидячее положение - прикрыл окно, оставив полуоткрытой лишь одну створку и, расправился и с другими процедурами, которые были Корфу отвратительны, но без которых и вовсе было не обойтись, и наконец - когда плесень чуть-чуть присохла - просто прикрыл кисть сверху чистым носовым платком. А потом подбросил дров в огонь и убедившись что больше ничего не требуется - вышел. Владимир вздохнул посвободнее и прикрыв глаза повернул голову к окну.
Мыслей у него не было. Сейчас.... странное было дело. Но он почему-то ощущал себя теперь совершенно спокойно и почти комфортно. Несмотря на боль и остающуюся слабость - а так же постепенно, по шажкам подкрадывающуюся лихорадку и угрозу потери руки - сейчас он окончательно почувствовал себя дома. И уверенность - что  скоро поправится. Абсолютную, спокойную, и совершенно несомненную уверенность.
Он вновь вернется в спальню в бельведере. К тихим ночам освещаемым отблесками камина... к ее шепоту в темноте.... к их оторванному от всего мира убежищу... и все будет... все....
Лениво размышлял о том, что возобновит занятия с детьми, хоть и не скоро - но какая разница. о том - где сейчас Анна.... . О том, как организует охоту для Репнина, Волконского и Елагина.... Мысль об этом снова заставила подумать о делах... о деревнях. Зима- время затишья. До чего же хорошо что все это случилось не летом. Только вот в порядке ли скот, не повредили ли зимующие посевы, и как обстоят дела с волками? Узнать бы.... Да... как только сможет сидеть, и одеться... Чуть попозже надо попросить какую-нибудь книгу.. иначе от скуки можно будет рехнуться...
Часы текли... за окном стемнело. Он то погружался в дремоту, то просыпался, медленно переводя дыхание и растирая грудь. Зашла Анна ненадолго. Заглянул и Репнин, но оба не задержались надолго - зная его нрав, зато рассказывали каждый о своем, так - словно и не был он ранен.  И поэтому их посещения принесли радость. Когда совсем стемнело - он вновь вызвал Данилку, чтобы принять лекарство и выпить воды. Наказал прийти перед сном и еще раз обработать руку, и на предложение поесть с сомнением прислушался к собственному организму и покачал головой. Что бы ни творили сегодня доктора, а под вздохом жгло и там словно кто-то ворочался. Рисковать не хотелось. Ничего.... завтра наверстает...

Владимир не спал, находясь в какой-то странной прострации, смотрел в окно, но словно бы его не видел, и сам бы не смог сказать о чем думал, если бы его спросили. На звук двери он оглянулся и слабо улыбнулся увидев ее. Дышал он тяжелее чем утром, но куда легче чем вчера. Левая рука прикрытая платком лежала на подушке, а правая то и дело рефлекторно протирала повязку на груди, на которой однако все еще не проступало ни капли.
- Заходи... - шепнул он, словно во власти какой-то странной мысли - от которой ощущал себя как бы вне собственного тела - Заходи... обними меня...
и пожалуй впервые не проявил никакого любопытства относительно детей, и остальных. Хотя он помнил что собирался расспросить ее обо всем что происходило тут во время его отсутствия. И обязательно расспросит. Но потом. Когда его состояние уже не будет напоминать ей о черной тени траура, и можно будет возможно даже пошутить над произошедшим. А пока... пока он хотел лишь заснуть, обнимая ее. И спать без снов до самого утра. А может и дольше.

Корф уснул почти сразу же, едва только приобнял ее здоровой рукой. Из чуть приоткрытого окна тянуло свежестью, холод щипал его открытые плечи и освежал грудь, а теплое одеяло надежно укрывало их обоих от холода. Снов по-прежнему не было, хотя сон был тяжелым словно он был придавлен сверху гранитной плитой. Дышать стало тяжелее, и боль в руке и груди словно бы усилилась - странный каприз природы, усиливающий к ночи любую хворь - будь то это боль от ран, расстройство кишок или жар схваченный в результате обычной простуды. Но низкий, скрежещущий хрип где-то в глубине грудной клетки оставался все таким же - мерным и медленным сопровождением каждого вдоха. Временами он просыпался, смотрел - спит ли она, тяжело переводил дыхание, глотая холодный воздух, укрывал ее спину сползавшим одеялом, и засыпая снова. До самого рассвета - и по прежнему без снов.
На рассвете в дверь осторожно, без стука проскользнул Данилка с привычным уже тазиком и банкой. Так тихо, что Корф не проснулся пока тот не притронулся к пылавшей жаром и болью руке. Первым делом открыв глаза он взглянул на собственную руку и прикусил губу. Краснота расползалась шире, к основанию запястья, а сустав казалось вздулся еще больше. Дно отверстой раны было затянуто в глубине как перепонкой в центре сквозного отверстия, но цвет обнаженных тканей был не серо-красным а подернулся какой-то желтовато-серой пленкой. Вот так.... Картина не слишком обнадеживала, хотя - кто знает. Кисть пока не опухла, края раны не потемнели - а значит рано было еще тревожиться.
Только вот когда камердинер стал обрабатывать руку - Корф невольно вздрогнул от боли, хоть и уговаривал себя не дергаться чтобы не разбудить жену.

- Попробовала бы ты... с восьми до двадцати пяти лет.... - за исключением отпусков.... - просыпаться под звук горна... или выстрелов... - в казармах... палатках, землянках,гарнизонных клетушках.... - - Владимир улыбнулся поворачиваясь к ней. Он был бледен, но глаза смотрели ясно, дыхание казалось чуть ровнее, и никаких пугающих признаков расцветивших предыдущую ночь - не было и в помине. И хотя хрип оставался прежним - голос стал разборчивее, и говорил он легче чем вчера. - Доброе утро родная... Какие планы на сегодня?

- Что за Анастасия Степановна? -рассеянно осведомился Корф, едва заметным жестом поблагодарив камердинера и указав тому взглядом на циферблат часов.  Тот кивнул и исчез.

Отредактировано Владимир Корф (23-09-2015 19:49:44)

- Помощь...несколько стопок писем. - Владимиру казалось что он очень туго соображает. Спасибо хоть вообще вспомнил кто такая эта Волынская. -Погоди...  хочешь сказать что получала письма с соболезнованиями?  -его глаза изумленно расширились
- Из -за меня????
Странно - за время своего почти отшельнического существования, когда от него отказались практически все знакомые -он так привык к одиночеству что вообще как-то забыл о том,  что существует свет,  сплетни,  и прежние знакомства,  забыл что Даша живет в деревне - меньше года,  а до того -она была светской дамой и уж конечно водит знакомства с превеликим числом петербургских дам,  а дамы эти - в подавляющем большинстве сплетницы и любительницы обсасывать каждую новость... Впервые подумал о том что суд и расстрел должны были наверняка произвести немалый ажиотаж, и ахнул,  представляя себе все это - но все еще как-то не веря

Отредактировано Владимир Корф (23-09-2015 19:50:28)

- Господи! - не веря собственным ушам - изумленно и восхищенно прошептал Корф, словно ребенок, вдруг узревший настоящего Деда Мороза, представил себе эти стопки писем и.... расхохотался в голос. В груди немедленно резануло, полыхнула пожаром боль, подступило клокотанием к горлу, оборвала дыхание, превращая смех в жуткий захлебывающийся хрип, он судорожно схватился за грудь, замотал головой, но никак, ну никак не мог остановиться. Его сотрясало от смеха пополам с кашлем стоило ему представить - что какие-то люди писали соболезнующие письма, еще вдруг он представил лица соседей на поминках, представил что сказала Долгорукая -и прочие, все то, о чем раньше не подумал, и уже начав было успокаиваться - воображение, подстегнутое словами жены представило ему петербургские салоны, великосветских сплетниц и сплетников, передающих из уст в уста слухи о его казни, о скандальной женитьбе на императорской фаворитке, о суде, и о том какими небылицами могли обрасти эти слухи - в зависимости от воображения пересказывающих.... И это вызвало новый взрыв хохота, который походил бы на какую-то жуткую агонию - если не видеть смеющегося лица и слез выступивших на глазах, от которых не мог удержаться. Переходя из смеха в кашель и обратно этот хохот буквально душил его, но даже несмотря на это остановиться удалось не сразу, он все еще посмеивался и откашливался - откинувшись на подушки и придавливая повязку.
- Господи....! Боже, не представляю.... Даша... ты мне...прочитаешь эти письма!!! Боже, до чего жаль что...... неизвестно о чем там болтают!!!

Ее внезапная серьезность не ускользнула от Корфа. Он выругал себя за легкомыслие, подумав о том - в каком состоянии она должно быть получала те письма. Его передернуло - уж что-что а это он представлял очень хорошо. Те жуткие октябрьские дни и ночи после пожара до сих пор не изгладились из его памяти, хотя ему не приходилось принимать соболезнований, а если бы пришлось... Да пожалуй он бы их и не заметил вовсе, учитывая - в каком состоянии был тогда. Но все же.... нет, правда это положительно было весьма забавно. Если конечно откреститься от того, что происходило в самом доме..... с ней... Он медленно вдохнул и выдохнул, чтобы хоть как-то успокоить всколыхнувшийся пожар, но особого успеха не достиг. Впрочем когда попытался заговорить - у него получилось, хоть и глухо
- Прости.... Знаю что для тебя ничего смешного в этом нет... но... - он выдохнул со странной улыбкой - Удивительно... знаешь - мне всегда было любопытно.... как отреагируют.... что будут говорить.... большинство знакомых.... после моей смерти... Помнишь? О покойниках вообще начинают пережевывать.... преувеличивать.... возводить в абсолют... все что о них знали.... А что обо мне знали в свете.... кроме того что дуэлянт, задира.... циник и дамский угодник.... Так и представить не могу.... Мало кому выпадает такая возможность вернуться... И уж узнать.... - он улыбнулся - спокойно и довольно. Только вот руку с повязки буквально заставил себя отодрать - чтобы приобнять ее за плечи.

Владимир покрепче приобнял ее за плечи и коснулся губами волос. Он понимал ее сжатость и отстраненность. Помнил и себя в такой же ситуации. Да... Об этом можно будет вспоминать когда-нибудь - просто как об одном из жизненных эпизодов прошлого, в которых можно усмотреть как тяжелое, так и - иное. Но - потом. Не сейчас. 
- Прости... я эгоист, да? Даже думать страшно что тебе довелось пережить... особенно после того что ты увидела.... прости...
Ему очень хотелось узнать - что произошло, как получилось что она оказалась там, за оцеплением, при одном воспоминании о том, как он увидел ее бледное лицо за сомкнутыми штыками солдат у него словно холодела душа. А ведь доведись пережить все снова - он с радостью согласился бы стать к стене хоть двадцать раз подряд - чем хоть раз - оказаться на ее месте.

- Что за плакальщицы? - не понял Корф, так и не понявший до конца - как его могли отпеть, если не было трупа. Не слишком он разбирался в литургии, не интересовался никогда, а большинство того, что знал когда-то - благополучно позабыл. Впрочем это его интересовало разве что из праздного любопытства - как собственно и все остальное. Но вот это его ввело в недоумение. Настолько что он не сразу понял о чем идет речь. И лишь позже, вспомнив похороны князя Долгорукого, отца Андрея - сообразил о ком идет речь. И невольно охнул. С одной стороны он не мог не представлять - как тяжело было Даше, и детям... особенно детям - слушать вой этих мегер, а с другой - сам факт того что кто-то не поленился устроить такое представление по поводу его самого - вполне тянул на смешной. Хорошо что при проводах отца их не было. Видимо опасение перед нравом нового хозяина, о котором больше додумывали, чем знали наверняка - было посильнее желания подольститься. Но он помнил как это было у Долгоруких, и... - Господи....кошмар какой! А дети.... они.... были? Слышали? Видели?